Второй шанс на любовь

– Зато согреться будет легче, – ответил Трэвис, снял рюкзак и достал термоодеяло. – Расстелем его на земле, ляжем и завернемся в него. Давай полезай в шалаш.

Леа немного помедлила в нерешительности и все же заползла внутрь.

– Что теперь? – спросила она.

– Устраивайся поудобнее. Будешь готова – скажи, я влезу, и укроемся.

Леа постаралась расстелить одеяло как можно ровнее, потом села, опершись спиной о камни.

– Можешь залезать! – крикнула она Трэвису.

Он скользнул внутрь. В шалаше сразу стало тесно. Пыхтя, Трэвис перевернулся на другой бок.

– Рана болит? – участливо спросила Леа.

– Ничего, терпеть можно. А твои раны как?

– Плечо немного побаливает, но ничего, заживет, – бодро ответила она и дотронулась до следа запекшейся крови на шее. – А шея совсем не болит. Главное, чтобы рана не воспалилась.

– Давай ее обработаем, – предложил Трэвис и, подтянув к себе рюкзак, достал налобный фонарь и аптечку, затем нашел дезинфицирующую салфетку и принялся осторожно обрабатывать рану Леа.

– Будет немного щипать, – предупредил он.

Но Леа не почувствовала боли, ее оглушила волна возбуждения, стоило Трэвису дотронуться до ее шеи. Обработав рану, Трэвис смазал ее заживляющей мазью.

– Все будет хорошо, – пообещал он, – порез неглубокий.

– Дуэйн просто хотел меня попугать.

– Ты так говоришь, будто подобное уже случалось, – заметил он.

– К сожалению, да.

Основным чувством, которое Леа испытывала в обществе Дуэйна, был страх.

Убрав аптечку в рюкзак, Трэвис выключил фонарь. Они полулежали, вплотную прижавшись друг к другу, но от ее возбуждения не осталось и следа. Молчание Трэвиса будто воздвигло между ними стену.

Леа понимала: никакие слова не смогут залечить рану, которую она нанесла Трэвису, поэтому даже не пыталась оправдываться. Закрыв глаза, девушка полной грудью вдохнула еловый запах, сразу напомнивший ей о последнем Рождестве, которое они с Трэвисом праздновали вместе. Сначала смотрели, как на национальной рождественской ели зажигают огни, потом пошли на концерт в кафедральный собор. Это был самый приятный праздник из всех, которые Леа помнила. Любовь Трэвиса оказалась лучшим рождественским подарком на свете.

А три месяца спустя между ними все было кончено. Дуэйн украл у Леа это чудо. Леа была уверена, что никогда не сможет ему этого простить.

– Полгода провел, пытаясь понять, что произошло, – тихо произнес Трэвис. В голосе его звучали обида и боль.

– Иногда сама не понимаю, – вздохнула Леа.

– И все же попытайся объяснить. Готов выслушать.

– Уверен?

Леа повернулась к Трэвису, но в темноте не могла разглядеть его лица.

– Я понял, что ты боишься Брэсвуда, – произнес Трэвис. – Да и он смотрел на тебя отнюдь не с любовью.

– Дуэйн меня не любит, можешь не сомневаться. Он вообще никого не любит, кроме себя.

– А ты? Ты его любишь? – спросил Трэвис.

– Нет, и никогда не любила. Я видела, как он убивает людей. После такого ни о какой любви и речи быть не может. Я знаю, каким он может быть жестоким.

– В записке ты написала, что передумала. Решил, что ты полюбила другого, то есть Брэсвуда.

– Нет. – Леа нащупала руку Трэвиса. – Я солгала. Я никого не любила, кроме тебя.

– Зачем? – спросил Трэвис.

Леа устало вздохнула:

– Не хотела, чтобы ты меня искал.

– Почему?

– Он бы тебя убил.

– Кто – он? Брэсвуд?

– Да.

Дуэйн выразился предельно ясно: или Леа уходит от Трэвиса, или он будет убит. В обоих случаях она его теряла. Над выбором Леа долго не думала. Перекатившись на бок, Трэвис посмотрел ей в глаза:

– Значит, не любишь его? И никогда не любила? Как тебя вообще угораздило с ним связаться?

– Долгая история.

Леа не была уверена, что ей хватит смелости рассказать все, как было.

– Ничего, у нас вся ночь впереди.

– Хорошо, но только, прежде чем судить, выслушай до конца, – попросила она.

– Я не…

Но Леа не дала ему договорить, приложив палец к его губам.

– Я тебя знаю. Ты вечно стараешься всем помочь и все исправить. Так вот, дело уже сделано, поздно что-то исправлять.

И Леа начала свой рассказ.

…Тем мартовским днем, полгода назад, Леа услышала звонок и сразу на него ответила. Звонила ее сестра Сара.

– Привет, Сара. Почему звонишь на мобильник, а не на рабочий телефон? Говорила же: когда я в офисе, мне лучше набирать на стационарный.

Ее младшая сестра тоже работала в здании сената США имени Дирксена, и после работы они часто ходили в кафе или в кино. Леа покосилась на открытую дверь кабинета начальницы, но, к счастью, сенатор Диана Уилсон тоже была поглощена телефонным разговором и не замечала, что секретарша в рабочее время болтает по мобильнику.

– Леа, ты должна мне помочь.

Она с трудом узнала сдавленный, прерывающийся голос сестренки. Обычно Сара сразу принималась весело тараторить, стоило взять трубку.

– Сара, что случилось?

– С твоей сестрой все в порядке. Пока, – вдруг произнес ровный, спокойный мужской голос. – А если хочешь, чтобы с ней и дальше ничего не случилось, будешь исполнять все наши требования.

– Что?.. Кто это?

– Говори потише, Леа. Ты же не хочешь потревожить сенатора Уилсон? Если твоя начальница что-то заподозрит, больше сестру живой не увидишь.