Второй удар гонга (cборник)

– Я еду повидать очень старого друга. Друга, которого не видел очень много лет. Теперь он старый. Почти инвалид. Пережил апоплексический удар. Довольно успешно оправился от него, но кто может знать наверняка…

– Он живет один?

– Сейчас нет, и я этому рад. Его семья вернулась из-за границы – то есть то, что осталось от его семьи, – и уже несколько месяцев живет вместе с ним. Я рад, что могу приехать и повидать их всех вместе. То есть тех, кого я видел раньше, и тех, кого не видел.

– Вы имеете в виду детей?

– Детей и внуков. – Мистер Саттерсуэйт вздохнул. Всего на секунду ему стало грустно, что у него самого нет ни детей, ни внуков, ни правнуков. Обычно он совсем не жалел об этом.

– У них здесь варят особенный турецкий кофе, – сказал мистер Кин. – Очень хороший кофе. Все остальное, как вы уже догадались, здесь довольно невкусное. Но всегда можно выпить чашечку турецкого кофе, не так ли? Давайте возьмем по чашечке, потому что, полагаю, вскоре вам придется продолжить ваше паломничество, если его можно так назвать.

В дверях появился маленький черный пес. Он вошел, сел возле их столика и посмотрел снизу вверх на мистера Кина.

– Ваша собака? – спросил мистер Саттерсуэйт.

– Да. Позвольте представить вас Гермесу. – Мистер Кин погладил голову черного пса. – Кофе, – произнес он. – Скажи Али.

Черный пес отошел от столика и вошел в дверь в глубине кафе. Они услышали, как он коротко и резко гавкнул. Вскоре снова появился, и вместе с ним пришел молодой человек, очень смуглый, одетый в изумрудно-зеленый пуловер.

– Кофе, Али, – сказал мистер Кин. – Два кофе.

– Турецкий кофе. Правильно, сэр? – Али улыбнулся и исчез.

Пес снова сел.

– Расскажите мне, – попросил мистер Саттерсуэйт, – расскажите мне, где вы были и что делали и почему я вас так долго не видел.

– Я вам только что сказал, что время не имеет совсем никакого значения. Я ясно помню – и, думаю, вы тоже ясно помните – тот случай во время нашей последней встречи.

– Очень трагичный случай, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Мне совсем не нравится вспоминать его.

– Из-за смерти? Но смерть не всегда трагедия. Я говорил вам это раньше.

– Да, – согласился мистер Саттерсуэйт, – возможно, та смерть – та, о которой мы с вами думаем, – не была трагедией. Но все равно…

– Но все равно по-настоящему имеет значение только жизнь. Вы совершенно правы, конечно, – сказал мистер Кин. – Совершенно правы. Именно жизнь имеет значение. Мы не хотим, чтобы умирал человек молодой, человек счастливый или тот, кто мог бы быть счастливым. Никто из нас этого не хочет, не так ли? Поэтому мы всегда должны спасать жизнь, когда приходит приказ.

– У вас для меня есть приказ?

– У меня приказ для вас? – Длинное, печальное лицо Харли Кина осветила странная, очаровательная улыбка. – У меня нет для вас приказов, мистер Саттерсуэйт. Я никогда не отдаю приказов. Вы сами всё понимаете, все видите, знаете, что надо делать, – и делаете. Это не имеет ко мне никакого отношения.

– Нет, имеет, – возразил мистер Саттерсуэйт. – Вы меня не переубедите. Но расскажите же мне, где вы были все это время, слишком короткое для того, чтобы назвать его периодом?

– Ну там и сям… В различных странах, в различном климате, в различных приключениях. Но чаще всего, как обычно, я просто проходил мимо. Думаю, лучше вы мне расскажите не только о том, что вы делали, но и о том, что собираетесь делать сейчас. Расскажите побольше о том, куда вы едете. С кем собираетесь встретиться. О ваших друзьях, какие они…

– Разумеется, я вам расскажу. С удовольствием расскажу, потому что я сомневался… я думал, вы знаете о тех друзьях, к которым я еду. Когда долго не видишь какую-то семью, когда не общаешься с ними тесно много лет, всегда нервничаешь, собираясь возобновить старую дружбу и старые связи.

– Вы абсолютно правы, – согласился с ним мистер Кин.

Турецкий кофе принесли в маленьких восточных чашечках. Улыбающийся Али поставил их на стол и удалился. Мистер Саттерсуэйт с одобрением сделал глоток.

– Сладкий, как любовь, черный, как ночь, и горячий, как ад. Это старая арабская поговорка, не так ли?

Харли улыбнулся, глядя через его плечо, и кивнул.

– Да, – продолжал мистер Саттерсуэйт, – я должен вам рассказать, куда еду, хотя, что я собираюсь там делать, вряд ли имеет значение. Я собираюсь возобновить старую дружбу, познакомиться с младшим поколением… Том Эддисон, как я уже сказал, мой очень старый друг. В молодости мы многим занимались вместе. Потом, как это часто случается, жизнь развела нас. Он был на дипломатической службе, уехал за границу, где занимал по очереди несколько постов. Иногда я приезжал к нему, иногда виделся с ним, когда он возвращался домой, в Англию. Однажды, в начале своей карьеры, он работал в Испании. Женился на испанке, очень красивой смуглой девушке по имени Пилар. Он очень ее любил.

– У них были дети?