Второй вариант

Маланг дал знак телохранителю, и тот высвободил из-под накидки руки. Встал в свободной позе, прислонившись к дверному косяку.

— Какое у вас образование? — спросил Цагол-Ахмат.

— Окончил лицей Ибн-Сина.

— Сколько людей в вашем подчинении?

— Триста.

— Не обманывайте. Чуть больше двухсот. А сейчас, возможно, и меньше.

— Весной будет больше.

— А за что вы воюете, Маланг? Наслушались Гульбеддина?

— Нет. Я иду своей дорогой. Моя платформа — честь народа.

— Почему же вы не даете народу спокойно жить? Разве власть притесняет народ?

— Об этом я и пришел говорить. Хочу знать, кому верить. Хочу знать, зачем у нас шурави?

— Вы когда ушли в горы?

— При Амине.

— А при чем же здесь шурави? При Амине советских войск еще не было в Афганистане.

Маланг промолчал.

— Где вы учились военному делу?

— В Пешаваре.

— Кто вас обучал?

— Это похоже на допрос.

— Нет, это поиски истины, если вы хотите найти ее.

Маланг ответил не сразу. Цагол-Ахмат тоже молчал в ожидании.

— Да, меня обучали американские и египетские инструкторы.

— Вот вы почти и ответили на один свой вопрос. А теперь о чести народа. Знаете, сколько дней Кабул находился без света и тепла?

— Знаю.

— По чьему приказу такие же, как вы, «защитники ислама» подорвали опоры линии электропередач?

Они проговорили около двух часов. Цагол-Ахмату увиделось, что телохранитель Маланга даже забыл о своей роли, подался вперед и ловил каждое слово. А речь шла о земле и воде, которых так мало в Афганистане и которые правительство отдало в руки крестьян. Речь шла об открывающихся школах и о том, что душманы жгут их и убивают учителей.

Маланг встал, заходил по кабинету. Потом сказал:

— Я приглашаю вас к себе. Для большого разговора. Не побоитесь?

Скорее сердцем, чем умом, Цагол-Ахмат поверил этому суровому красивому бандиту с длинными черными волосами. И принял его приглашение. Хотя и понимал, что идти в банду совсем небезопасно. Но он знал также, что многие из тех, кто скрывается сейчас в горах, совсем не враги народной власти, а обычные дехкане, только одурманенные ложью, клеветой, насилием. Вот за таких людей, пока еще не слишком поздно, надо бороться. И цена риска в этом случае — всего одна маленькая жизнь. Что она в сравнении с будущим?

— Спасибо, Маланг, — сказал ему Цагол-Ахмат. — Спасибо за то, что уважил пожилого человека и сам пришел ко мне. Я тоже приду к тебе...

* * *

— Значит, завтра собираетесь к Малангу? — спросил его Новиков.

— Собираюсь.

— Меня с собой возьмете?

— Это небезопасно.

— Понимаю.

— Нам придется идти по чужой территории. Зона влияния банд весьма расплывчата. И вас могут задержать.

— А вас?

— Я — свой. К тому же стану немым.

Новиков поежился внутренне от такой перспективы. Даже заколебался на какой-то момент, ощутил, что решимость его тихо улетучивается. Но взял себя в руки и сказал:

— Двум смертям не бывать.

— Двум, конечно, не бывать. К тому же мне все равно придется отвечать за вас в случае чего. Все равно же никто не санкционирует ваше интервью с Малангом...

— Пожалуй...

— Тогда готовьтесь. Как есть, под своей журналистской личиной. Костюм на вас гражданский. Переводчика своего возьму... Завтра в шесть утра у дежурного бронетранспортера, — протянул Новикову крепкую узкую ладонь. И, уже распрощавшись, пошутил вдогонку: — Не забудьте прихватить кусок веревки с собой!

— На случай — удавиться?

— Вроде того...

Ночевал Новиков в крохотной гостинице специалистов. Перед сном к нему заглянул сосед Вячеслав Петров. Они пили чай с сухарями и солеными огурцами, рассказывали друг другу байки, вспоминали российскую зиму, когда деревья в куржаке и снег хрустит под ногами. А здесь снег только в горах. Если и выпадет в Кабуле, то быстро тает. Иначе бы жителям не перезимовать, у них всей обуви — резиновые галоши...

Заснул Новиков быстро и спал по-ангельски, на чистых простынях, без сновидений и мыслей о завтрашнем дне. А проснулся от непонятного звука, похожего на взрыв. И даже не от него, а от звона стекла. В разбитое окно ворвался студеный воздух. Новиков нашарил выключатель, зажег свет. Но заглянувший в голубых кальсонах Петров сердито щелкнул выключателем, и комната опять погрузилась во тьму.

— Мы на первом этаже, — объяснил. — Фугас взорвали рядом или гранату бросили...

Кое-как одевшись, вышли на улицу. У остановки автобуса уже стояла патрульная машина. Старший наряда, щеголеватый капитан с усиками, объяснил, что заряд был заложен в детской коляске, оставленной с вечера кем-то на остановке. Рассчитывали, видимо, что взрыв произойдет утром, а фугас, по счастью, сработал под утро, когда на остановке никого не было...

— Прошлый раз покалечило девочку-афганку, — сказал Петров. — Какой смысл в этих дурных акциях?..

— Запугать, — ответил Новиков. — Дезорганизовать. А в целом — бессмыслица...

С гор спускался сероватый рассвет. И только тут Новиков дал себе отчет, что назначенный на шесть утра поход — совсем не будничное дело. И неизвестно, чем и как оно закончится.

МАЛАНГ И ДРУГИЕ

(Продолжение)

Он крутился возле бронетранспортера, не зная, что и думать. Экипаж был на месте, не было только Цагол-Ахмата.