Второй вариант

Честно говоря, Новиков не очень был уверен в способности собак отыскивать замаскированные мины, да еще пластмассовые итальянского производства. И даже с сомнением воспринял вчера рассказ старшего лейтенанта Владимира Федорова, знакомившего его со своим «собачьим» хозяйством. А когда рассказывал он о каждой из своих подопечных — о повадках, о характере, о поведении в той или иной обстановке, — он прямо-таки очеловечивал четвероногих. Сообщил, что за прошедший месяц собаки минно-розыскной службы обнаружили пять «TS—6,1» (такую маркировку имеют итальянские противотанковые мины). А всего за прошлый год — тридцать четыре.

Новиков глядел, как неутомимо рыскает Дина, вспомнил свой разговор с Федоровым и все, что рассказывали о нем сослуживцы. И невольно выстраивал его короткую офицерскую биографию.

Старший лейтенант Владимир Федоров. Родился и вырос на Волге в городе Чебоксары. Там сейчас живут его родители — Зинаида Александровна и Александр Никифорович Федоровы. «Будь осторожен, сынок», — писала ему в последнем письме мать.

А саперу и нельзя без осторожности, он, как известно, может ошибиться только раз, Владимир Федоров ни разу не ошибся, хотя приходилось иметь дело и с английскими, и с американскими, и с итальянскими смертоносными изделиями, и с самоделками, и с неуправляемыми фугасами...

Когда Федоров узнал, что его лучший друг старший лейтенант Александр Меньшиков подорвался на мине, сказал, закаменев лицом:

— Не верю. Он жив.

А когда пришло известие, что тот действительно жив, заплакал.

Федорова иногда называют теоретиком, причем без малейшей иронии. Потому что любое практическое дело всегда сначала, с присущими ему спокойствием и рассудительностью, пытается обосновать теоретически.

Дружит со старшим лейтенантом Вячеславом Светловым, вместе с которым закончил военное училище в Тюмени, и с лейтенантом Андреем Точкиным. Все трое пишут письма в Краснодар Александру Меньшикову.

— У Федорова талант — работать с собаками, — сказал о нем его начальник капитан Валерий Ратько. — Даже свою методику натаскивания разработал. Вы бы посмотрели, как Дина работает...

А Дина между тем особого беспокойства не проявляла. Рыжая, с черной спиной, она натягивала поводок, рыскала от одной обочины к другой, замедляла поиск возле выбоин и рытвин. Но не задерживалась долго, а тут же снова устремлялась вперед. В особо подозрительных местах притормаживали и саперы. И хоть миноискатели «молчали», все равно в ход шли щупы: а вдруг почва была недавно разрыхлена?

Наверное, Новиков ожидал, что едва саперы тронутся с места, как тут же дорога преподнесет сюрприз. Но прошли два-три километра, а все было тихо и спокойно, и напряжение первых минут стало ослабевать. Миновали мостик, возле которого находился пост афганской армии. Караульные поприветствовали саперов как старых знакомых.

И солнце уже выкатилось из-за гор, огромное и ослепительное. Утро было таким мирным и светлым, что даже забылось на миг, что здесь, на опаленной огнем земле, идет война и что на этой обрызганной солнцем дороге может подстерегать кого-нибудь железная, свинцовая или пластмассовая смерть.

А она и подстерегала.

Дина дернулась вправо, но, не дойдя до обочины, потянула по прямой и остановилась возле черной дорожной заплаты, какие попадались чуть ли не на каждом шагу. Уткнулась в нее носом, поскребла осторожно лапой, села, подняла голову и преданно взглянула на младшего сержанта Пилюгина, ожидая награды. Вроде бы ничего не изменилось, по-прежнему все были по-деловому сосредоточены, но в воздухе незримо и неслышно повисло «Есть!». И Новиков ощутил это «Есть!». Сунулся было вперед, но лейтенант Точкин безапелляционно произнес:

— Нельзя.

Новиков начал было говорить о своем корреспондентском долге, но Точкин был неумолим и снова повторил: