Второстепенная суть вещей

…

«Дорогой дядя Сеня! У меня два повода написать тебе: оба носят экстраординарный характер. Во-первых, я получил от тебя письмо (от 10 мая, предыдущее было 8 апреля), а во-вторых, я слышал тебя по радио. Это было 23 мая, к вечеру. Впереди была еще целая ночь перевода допросов. Полный мыслями о еще не оконченном сонете из цикла „Другу“ я расхаживал во втором этаже по пустым комнатам — и вдруг во втором этаже за три-четыре комнаты, за стеной услышал знакомые звуки бетховенской сонаты. Я почти бегом направился туда и вломился в комнату капитана Стремовского, который — седой, желтый и хмурый — стоял, сопя по привычке посреди комнаты, расстегнув китель. Я откозырнул, извинился и объяснил, что „передают знакомую музыку, и как бы не кто-нибудь из знакомых пианистов ее исполняет“. И, подойдя к приемнику, стал вслушиваться. Я так и не смог определить, кто играет: ты или не ты. Или я уже утерял ощущение твоего стиля, или ты изменил, сдвинул его за эти три года. Не мог понять, кто играет, пока дикторша не произнесла: „Мы передавали концерт из произведений Бетховена. Исполнял засл. деятель искусств профессор Фейнберг“. На этом происшествии я еще раз проверил себя и еще раз почувствовал, насколько я глубоко ушел в свою действительность, в свои будни. Даже слыша звуки, исторгаемые твоими пальцами, я не ощутил их реальность. Они были из такого далека, что не умещались в сознании. До них было несколько тысяч световых лет. Я не говорю о том блаженном ощущении прочности, с которым я живу, зная, что у вас, на Миуссах — все благополучно!» (29 мая 1945)

Сонет из цикла «Другу»

Десятый класс. Кончался школьный срок.Миусский парк. Знакомый дом под тучей.Канун войны. А нам казалось лучшеБродить вдали, в краю певучих строк.

Наш тесный мир! Переступив порог,Мы были в нем огромнее и чутче:О звездной сфере нам поведал Тютчев,

И радугами улыбался Блок.А вечера? А «Моцарт и Сальери»?..А книжных полок тусклые леса,И мягкий свет, и запертые двери,

И мы вдвоем?.. А наши голоса?..О если б мог я — позабыв потери —Туда вернуться — хоть на полчаса!

Потери никогда не бывают забыты. А возвращение, как ни страшись, неумолимо приблизилось.