Вторжение

- Да ты что, разве не бывал в таких катакомбах? Смелее! - и поддержал его за руку.

Глубинный круглый лаз был освещен, но, несмотря на это, Гнездилов опускался медленно, с непривычной робостью нащупывая ногами металлические скобы, вмазанные в бетонные стены. И чем дальше спускался вниз, тем все больше вид подземного оборонительного сооружения - блокгауза, как пояснил генерал, - вызывал у Гнездилова какое-то смешанное чувство беспокойства и удивления.

Вот они наконец спустились на самое дно подземелья. Генерал с минуту возился у стены, то нажимал, то поворачивал рукоятки запоров, и Гнездилов увидел, как, издав тяжкий вздох, медленно поплыла, скрываясь в стене, двойная дверь из стальных плит.

Вошли в складское помещение, где пахло порохом и чем-то соленым. На одной половине были аккуратно уложены штабелями деревянные ящики со снарядами, цинковые - с патронами, а на другой - горки консервных банок, мешки с сухарями и ящики из цветной жести, видимо с маслом.

- Как же отсюда подать, скажем, вот эту чушку? - спросил Гнездилов, показав на ящик, в котором лежал снаряд с золотистой головкой.

- О, это мы мигом! - Генерал нажал кнопку в стене, и зубчатый подъемник рванулся вверх. - Автоматика, только успевай накладывать.

Отсюда они уже другим, запасным, ходом поднялись наверх, прямо в боевое отделение - серое помещение с толстыми глухими стенами, с острыми глазницами амбразур, сквозь которые крался снаружи свет. Железо и бетон как бы подчеркивали суровое мужество того дела, которое могли здесь совершить люди в военное время. У стены на стальной тумбе стояла пушка, она была повернута коротким стволом на запад и как бы ждала сигнала, чтобы выплеснуть из себя огонь. Возле других стен прикорнули спаренные и счетверенные пулеметы.

- Гитары, - усмехнулся Ломов, проведя пальцами по стылому вороненому металлу. - Придется убирать! Отслужили свое на этом рубеже...

- Время ли разрушать? - усомнился Гнездилов.

Генерал понял, куда клонит Николай Федотович, но сразу не ответил. Они спустились этажом ниже, в жилое помещение, обставленное небогатой мебелью. Здесь были железные кровати, стулья, длинные столы, вешалка вдоль стены. Удалившись в маленькую кухню, генерал достал из посудного шкафа бутылку коньяка, две пластмассовые рюмки, разложил на алюминиевые тарелки ломтики колбасы, сыра, воблу. Свежего хлеба, видимо, не оказалось, и генерал подал сухари, велев слегка размочить их чаем из термоса.

- Павел Сидорыч, так что ж получается? - умоляющим тоном произнес Гнездилов. - Прибыл вас позвать на банкет, а тут...

- Ничего, ничего, - перебил генерал. - Перекусим маленько. Так сказать, для настроения. К тому же, у вас сосет под ложечкой, не правда ли? - прищурился генерал.

Гнездилов не сразу понял намек, а когда догадался, пожалел, что высказал сомнение, удобно ли демонтировать сейчас старый укрепрайон. И Ломов, как бы отвечая его мыслям, заговорил повышенным голосом:

- Старый, прогнивший мир раздирается противоречиями. Капиталисты грызутся между собой, как цепные псы. Они боятся кризисов, ищут рынки сбыта, вытесняют и пожирают друг друга. - Встав, Павел Сидорович сделал широкий жест, как бы приглашая полковника к висевшей на стене карте, и продолжал: - Вот видите, как Гитлер перекроил Европу. Почти все страны стонут под кованым прусским сапогом. Не сдержала фашистскую машину и линия Мажино. Пока правители Франции строили антисоветские козни да молчаливо похлопывали по плечу фюрера, он, не дав опомниться французам, смял все их линии и укрепления.

- Поглотил армию, как удав! - поддакнул Гнездилов, для которого мысли генерала были не только правильными, но и рассеивали его сомнения.

- Но это еще ничего не значит. Да, не значит! - с твердостью в голосе повторил Ломов, заставив на миг смутиться полковника. - Мы не позволим гитлеровскому удаву ужалить нас. Нам на руку капиталистические противоречия, пусть себе грызутся... И пока Гитлер будет зариться на Британские острова, пока соберет силы для прыжка через Ла-Манш, мы успеем создать свою укрепленную линию. Советскую неприступную линию, о которую разобьет себе голову любой враг. Да, разобьет! - Генерал налил в стаканы коньяку и, чокнувшись, поспешно выпил.

Они помолчали, закусывая.

- Значит... насколько я понимаю... - раздирая зубами и проглатывая кусочки сухой воблы, заговорил Гнездилов, - главная наша задача построить сильный укрепрайон на новой границе? Так, выходит?

- Только так, - спокойно, как о давно решенном деле, сказал генерал.

- Но тогда позвольте, Павел Сидорыч, выяснить еще один лихорадящий нас вопрос. - Лицо Гнездилова опять приняло выражение крайней озабоченности. - Скоро ли будет война?

- Война? - переспросил Ломов, и глаза его под жесткими выгоревшими бровями изумились: - Против кого? С кем?

- Ну, как бы сказать, не могут ли пойти на нас войной немцы?

- Эти слухи сорока на хвосте принесла? - спросил генерал.