Вторжение

— Дени! Что с тобой?

Цепочка людей уже скрылась за каким-то выступом, а Дени все еще тыкал посиневшим пальчиком в ту сторону. Первоначальный умственный образ он увеличил до невероятных размеров.

— Дядя Роги… там… впереди… женщина… Я ее слышу.

— Что?!

От избытка чувств мальчик расплакался.

— Я слышу ее ум! Она такая же, как мы! Только ее проекции очень слабы, я не все улавливаю.

Он смахнул слезы и снова поежился. Роги быстро сдернул меховую куртку и укутал племянника. Опустился перед ним на колени, совсем не чувствуя жестких оледенелых камней, оттого что в сердце вспыхнула горячая надежда.

— Успокойся, Дени. Попробуй сосредоточиться и помоги мне услышать то, что слышишь ты. — Он обнял мальчика и закрыл глаза.

О Боже!

Напевает мелодию без слов, какой-то классический фрагмент — Роги не смог определить откуда. Но что-то очень веселое. Изредка поверх музыки сверкают мысли — точно паутинки на солнце.

Ответили… они ответили… никаких сомнений… пусть другие не верят, но… они ответили…

Отчетливые звуковые волны и образ, нарисованный ясновидением, погасли, как только женщина снова скрылась за каменной складкой, но в памяти живее всего сохранилось то первое, колышимое ветром видение, и когда бы он ни думал о ней — до или после того, как потерял навсегда, — первое место в мыслях занимало именно оно. Волевые черты лица (красивой в традиционном смысле ее не назовешь, но очень эффектна), смуглая кожа, светло-голубые глаза с серебряным отливом, блистательная — о Боже, вот где моя погибель! — улыбка, отразившая всю глубину внутреннего ликования, белокурые с рыжинкой волосы под зеленой шерстяной шапочкой, сильное стройное тело.

Дени вырвался у него из рук.

— Дядя Роги, а как же ты без куртки?! Простудишься ведь!

Он пришел в себя. Туристы были все еще вне поля зрения. Дени поднял к нему взволнованное, залитое слезами лицо.

— Эта женщина… — с трудом выговорил Роги. — Ты уверен, что именно она излучает мелодию и телепатическую речь?

— Конечно! Она такая же… Хотя нет, погоди! Она себя не контролирует. Потому что не знает, наверно, ей не с кем было поговорить мысленно. И все-таки, дядя Роги, мы не одни…

— Надо же, чтобы именно она, — прошептал Роги. — C'est un miracle. Un vrai miracle note 35.

Эхом застарелого раскаяния до него долетел голос Солнышка:

Quand le coup de foudre frappe…

Паровоз дал три гудка.

— Ох, нет! — воскликнул мальчик. — Неужели мы так и уедем от нее?

Роги подхватил его на руки.

— Они будут здесь через полчаса. Мы их подождем.

— А поезд?

— Поедем следующим.

Пьяный от счастья, Роги ступал по холодным камням. Только сейчас он понял, что имела в виду Солнышко. Если молния сверкнет, человек не ведает никакой логики и не в силах защищаться. Чудо открытия родственного ума растворилось в другом великом чуде. Он даже не сразу осмыслил слова Дени.

— Наверно, такой ум не один на свете. Давай подумаем, как отыскать его.

Ветер пел в проводах, горбатый паровозик натужно запыхтел перед отелем. Туристы, перекликаясь, занимали места. Дени на руках Роги весь дрожал, излучая волны испуга и нетерпения почти такой же силы, как у Роги. Он внес племянника по лестнице в хорошо протопленный отель. Бородач в костюме альпиниста, открыв перед ними дверь, заботливо осведомился:

— Малыш, часом, не ушибся?

Роги поставил мальчика на пол, снял с него куртку и ответил:

— Да нет, нам бы погреться малость.

— Ступайте в столовую, — предложил тот. — Там и камин, и всю гору из окна видно. Посмотрите, как поезд спускается вниз, и закажете себе чего-нибудь горяченького.

Поблагодарив человека, Роги повел Дени в столовую. Мальчик настолько пришел в себя, что даже остановился у прилавка сувенирных изделий.

— Дядя Роги, давай купим путеводитель с картой. И бумажных салфеток, а то у нас с тобой из носу течет. — Он критически оглядел нескладную фигуру дядюшки. — Ты бы хоть причесался.

Роги захохотал.

— Mais naturellement! note 36 Надо предстать перед ней во всей красе.

— Ну, не то чтобы… — смутился Дени. — Я просто хочу, чтоб мы ей понравились.

— А не понравимся — пустим в ход принуждение.

— Нет, правда, что мы ей скажем?

— Надо подумать. Но сперва давай приведем себя в порядок и перекусим.

Взявшись за руки, они направились в мужской туалет.

20

ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

Ее звали Элен Донован-Хэррингтон.

Тридцать один год, разведена, живет в «деревушке» для увлекающихся НЛО. Чуть позже я выяснил, что белокурые с рыжеватым волосы и экстрасенсорику она, скорей всего, унаследовала от покойного Коула Донована, торговца недвижимостью. От матери же ей досталась изысканная элегантность и достаточно денег, чтобы не думать о заработках (никому из Ремилардов такое богатство в те времена и не снилось).

Познакомился я с ней без труда — и все благодаря Дени.