Вторжение (СИ)

Колин вдруг поймал себя на мысли, что испытывает неприязнь к сидящему напротив божеству. Откуда явилось это чувство, он не знал, но было неуютно находиться в одном помещении со златовласым юношей с такими мудрыми и проницательными глазами.

— Я приказал Шаасу найти тебя и оказать гостеприимство, — хмуро произнёс бог. — Пытать не было необходимости.

— Но зачем?! — искренне удивился Колин.

— Ты интересный человек, Колин Мак-Стайн. Сумел проникнуть в закрытый мир, пережил слияние с могучим артефактом, нашёл пирамиды… Я просто обязан выяснить, какая сила вплела твою судьбу в ход истории Хигиона.

— И что будет со мной, когда ты это выяснишь? — зло поинтересовался сержант.

— Ничего, — Сетт'иллис поднялся и кресло с хлопком исчезло. — Живи, как знаешь, но без Снежного Сапфира. Его сила принадлежит не тебе…

От этих слов Колину стало не по себе. Камень врат стал частью его самого, наделил магией и всё впустую? Придётся отдать?

— Ты всё верно понял, — златовласый юноша не стал скрывать, что снова роется у него в мыслях. — Ты стал сосудом Колин Мак-Стайн и только поэтому ещё жив. В данный момент я не представляю, как извлечь силу камня, но это ненадолго.

Без каких-либо спецэффектов Сетт'иллис растворился в воздухе, и в камере стало темно, хоть глаз коли. Из сержанта, будто воздух выпустили. Он сполз по стене, закрыл глаза и с силой закусил губу. Безысходность навалилась гнетущим прессом. Какой смысл жить дальше, если знаешь свою судьбу? Оставалось гадать, кто его убьёт раньше, Юус или Сетт'иллис.

* * *

— Юноша, я ведь уже не молод, а сырость этого подземелья не идёт на пользу старческим костям. Сколько можно? Мы обошли почти три десятка камер, но вашего друга так и не сыскали. Сдаётся мне, что его здесь никогда не было.

— Не зуди, папаша, — Скахет старательно задышал на пальцы. Холод, царящий в подземелье начал доставать и его. — Я ведь сказал, его схватили несколько дней назад…

— Если так, — перебил комендант, — возможно, его ещё не успели перевести в тюрьму, и он сидит в «гостевой» камере. Новеньких держат именно там.

— И где же эти «гостевые» камеры?

— Они занимают весь первый ярус.

— А раньше об этом нельзя было сказать?! — воин смачно сплюнул и повёл арбалетом. — Давай, отец, веди туда и поскорей.

* * *

Тишина… Не слышно даже собственного дыхания. А ещё темнота… Темнота и тишина. Они давят на мозг хлеще тисков палача, делая всё возможное, чтобы сознание лежащего в вонючей камере сорвалось в пропасть под названием Безумие.

И боль… Она угнездилась где-то далеко-далеко, но в то же время совсем близко. Она накатывает волнами, но они уже не терзают как раньше. Боль стала привычной. Она стала своей. Без неё он бы давно потерял рассудок…

Колин лежал на грязном полу в позе эмбриона и старался ни о чём не думать, но мозг то и дело предательски рождал мрачные мысли. После исчезновения Сетт'иллиса дважды приходили охранники и приносили какую-то пищу, но сержант даже не вставал с места. Фатум, Рок, Судьба… У неизбежности, нависшей над ним, было столько имён, что Колин «опустил руки». Уж лучше умереть с голоду, чем узнать, что приготовил светловолосый бог.

Где-то на периферии слуха раздался металлический скрежет, но сержант обратил на него внимания не более чем на копошащихся по углам крыс. Звук повторился и вдруг дверь распахнулась.

— Вот видите, молодой человек, и в этой камере так же пусто как у бедняка в кошеле.

Человек, произнёсший эти слова, был не молод. Его выдал дребезжащий голос, в котором явно слышались нотки прожитых лет. Собеседник не ответил и тот же старческий голос продолжил:

— Это восьмая пустая камера. Видимо врагов у Шааса изрядно поубавилось, — он издал короткий смешок. — Полагаю продолжать нет смысла…

— Я буду решать, есть смысл или нет! — раздался вдруг знакомый голос и Колин решил что ослышался. Надеяться, что Скахет оказался у двери его камеры, было глупо. Но голос никуда не исчез.

— Веди к остальным, папаша. Пока не осмотрим все камеры, не остановимся.

От радости Колин едва не закричал. Слух не подвёл — это действительно Скахет! Но почему он его не видит?

Тут он понял почему. Света от прогоревшего факела показавшегося ему прожектором для посетителей было мало и от того они не смогли разглядеть узника, привалившегося к дальней стене.

Но что же он молчит? Ведь они сейчас уйдут. Нужно окликнуть.

— Скахет… — вместо крика из пересохшего горла раздался лишь слабый шёпот. — Скахет я здесь… — но его никто не услышал.

И тогда сержант напитал больные ладони энергией, и сгусток жидкого пламени с рёвом вырвался из окровавленных полосок ткани. Но угасающее сознание сыграло с прицелом злую шутку, и вместо стены рядом с дверью огненный шар врезался коменданту в живот. Лёгкое сухопарое тело отбросило в коридор, и оно сползло по стене, источая мерзкий запах сгоревшей плоти.

Реакции воина позавидовал бы даже верл. Огонь не успел сорваться с рук сержанта, как Скахет распластался на полу.

— Эй, внутри! Я не враг!