Вуаль тысячи слез

Начали активизироваться гороновые волны. Промежуточные данные полностью совпадали с предварительными расчетами. Сердца гэргона радостно забились. Неужели на этот раз получится?

Но тут потоки начали самовоспламеняться. Это было обиднее всего — видеть, как проявляется энергия колоссальной мощности, и не знать, как ее контролировать. Даже когда он уменьшил активность горона, вспышки продолжались еще некоторое время на более низком уровне.

Нит Батокссс ждал.

Удостоверившись, что вспышки прекратились, он начал открывать люк. Ионные трубки расплавились. Нит Исстал полулежал на сиденье. Воздух кипел и мерцал от остаточной радиации. Пахло чем-то странным, похожим на солоновато-сладкую кундалианскую кровь.

Нит Батокссс посветил галогенным фонариком. Глаза Нита Исстала были открыты. Веки сгорели, а глазные яблоки казались белыми. Ни зрачков, ни радужной оболочки. Рот полуоткрыт. Зубы распались до состояния мерзкого желтоватого порошка, наполнявшего горло. Половина плоти стала прозрачной, так что Нит Батокссс мог видеть кости, которые начали разлагаться так же, как и зубы.

Нит Батокссс глухо выругался. Согласно показаниям приборов, останки Нита Исстала были слишком радиоактивны для того, чтобы их изучать. А через несколько минут от гэргона вообще не останется ничего, кроме кучки сухого порошка.

Трагедия Геллеспеннна снова разворачивалась перед глазами Батокссса.

9

ТО, ЧТО ОСТАЕТСЯ

— Итак, ты вернулась, — проговорил Миннум. — И привела с собой раппу. — Смотритель присел, чтобы поближе рассмотреть Тигпен. — Просто чудо! Я снова вижу раппу.

Тигпен презрительно фыркнула, и Риана не могла не рассмеяться. Они стояли под карнизами во дворике музея. Вокруг горели факелы, освещая цистерну и темную мерцающую воду. Ни одной галогенной лампы, ни вообще какого-либо другого изобретения в'орннов…

— Миннум, это — Тигпен, — представила Риана.

Смотритель улыбнулся.

— Добро пожаловать в Музей Ложной Памяти.

Тигпен склонила голову.

— Почему вы сказали Риане, что вы сефирор?

— Ну, просто так, — пробормотал Миннум, вставая, — без особых причин.

— Надеюсь, вы знаете, что прикидываться сефирором — серьезное правонарушение? — жестко спросила Тигпен.

— Пусть прикидываются гэргоны, — усмехнулся Миннум и развел руками. — А даже если и так… Кто станет меня преследовать?

— Ну, остались конары, — ответила Тигпен, вспомнив о рамаханских жрицах.

— Да уж, жадные до власти бестии вроде Бартты.

— Бартта умерла, — вмешалась Риана.

— Правда? — Миннум поднял кустистые брови. — На твоем месте я бы поостерегся от таких опрометчивых высказываний о Бартте.

— Сначала вы говорите, что Нит Сахор жив, — с жаром начала Риана, — а теперь утверждаете, что и Бартта не умерла.

— Замолчите, вы оба!

Риана и Миннум испуганно взглянули на Тигпен. Оскалившись, она стояла на задних лапах. Риана видела ее в таком состоянии лишь однажды, когда Тигпен собиралась напасть на огромного первиллона — волшебного пещерного хищника.

— Не желаю больше слышать о гэргонах! Предупреждаю в первый и последний раз! — прорычала Тигпен.

— Чувствительная зверушка, — пробормотал Миннум и пожал плечами. — Хотя кого здесь только не встретишь… Это ведь музей, место для отдыха и развлечений.

— Подождите, — остановила смотрителя Риана. — Вы ведь сказали, что ваши экспонаты лучше не видеть.

— Да, это так, — рассеянно проговорил Миннум. — Возможно, мне следовало сказать, что здесь отдыхают и развлекаются такие, как ты, Дар Сала-ат.

У Тигпен чуть лапы не подкосились.

— Она вам?..

— Нет, она ничего не сказала, — прищурившись, ответил Миннум.

— Тогда как же вы?..

— Так же, как и ты, полагаю, — засучил рукава смотритель. — Думаю, нам лучше пройти внутрь. — Он взглянул на освещенное в'орнновскими огнями небо. — Холодает. — Сильно хромая, Миннум пошел к зданию. — Так можно и до смерти себя застудить, поверьте.

Он провел их мимо полных строительного мусора урн, и Риана заметила несколько неприметных дверей, открывшихся при помощи панели дистанционного управления, которой коснулся Миннум.

В музее было тепло и уютно. В базальтовых каминах играло пламя. Увидев черный камень, Риана тут же вздрогнула, вспомнив перевернутый черный треугольник, у которого в Айяме томилась Джийан.

— Это главный зал, — объявил Миннум, когда его спутницы вошли в большую пятиугольную комнату с куполом. — Отсюда видны почти все экспонаты.

На полу из зеленоватой яшмы плясали тени. Странная, жуткого вида мебель из неизвестных пород дерева жалась к каменным стенам. К тяжелым, покрытым сажей балкам поднимались кремово-черные колонны. Медные кадила испускали тонкие потоки мускусного фимиама, который смешивался с запахом ароматического масла из бронзовых филигранных ламп. Стояла тишина, будто музей существовал отдельно от бешеного шума и суеты города.

Миннум резко повернулся и посмотрел на Риану.

— Я ведь говорил, что ты вернешься, не так ли? Я знал, что ты их увидишь.

— Что это он несет? — резко спросила Тигпен. Она по-прежнему была очень расстроена.

— Расскажи ей, Дар Сала-ат, — с вызовом велел Миннум.