Вуду по-берендейски

И тут на наше счастье из-за угла выскочил долгожданный первый встречный. Всего-то на две головы выше Ивана (по словам Соломона, совсем еще мальчишка!), он был так озабочен своими собственными делами, что проскочил мимо, и лишь пару минут спустя до него дошло, что компания чужестранцев совершенно не вписывается в привычный пейзаж.

Резко затормозив, парень пятился до тех пор, пока вновь не поравнялся с нами, а затем развернулся и во все глаза уставился на незнакомцев.

– Добрый день, любезный, – обратился к нему Рослав. – Мы, искусные знахари, врачеватели, прибывшие в ваш великолепный город, дабы облегчить страдания юной дочери Правителя Октавиандра. Не подскажешь ли ты…

Но «любезный» не позволил ему демонстрировать великосветское воспитание дальше и затараторил так, что мы еле-еле успевали следовать за его мыслью. Если передать коротко, своими словами, выходило, что мы, презренные лекаришки, могли бы и поторопиться на дюжину-другую дней – ведь бедняжка Ориана совсем плоха, и у нее не осталось сил даже на то, чтобы поливать слезами свое ложе. А несчастный отец, обезглавивший уже более четырех десятков совершенно бесполезных местных и чужеземных целителей, объявил о решении лишить волос собственную голову в знак бессилия перед злодейкой-судьбой – причем, это был первый случай за все годы правления Октавиандра, когда тот признал свое поражение!

Не в меру активный отрок засуетился: поочередно тянул нас за руки, забегал за спину и подталкивал, принуждая двигаться в нужном направлении, а потом припустился бегом, изредка оглядываясь, чтобы убедиться, следуют ли за ним чужеземцы.

Мы вскочили на коней и догнали проводника.

– Если я не ослышалась, там уже казнили сорок более опытных специалистов, – тихонько сказала я. – Вас это не смущает?

– А разве у нас имеется альтернатива? – вопросом на вопрос ответил Иван. Крыть было нечем, и я промолчала. – Будем действовать сообразно обстоятельствам.

Случайный проводник дожидался возле входа на территорию дворца и, пролопотав сбивчивые объяснения, вверил «лекарей» дворцовой страже. Мы приготовились к обыску или допросу, но обошлось. Нас повели по монументальной лестнице с тремя парами беломраморных львов в круглое помещение, а оттуда в тронный зал.

Караульный, подобострастно преклонив колено, доложил о нашем приходе, после чего визитеры предстали перед сидящим на троне Правителем в длинной белой тоге с золотистым орнаментом по краям. Его голова и впрямь была обрита наголо – он все-таки исполнил обещание, о котором упоминал мальчишка-проводник, что свидетельствовало о серьезности ситуации! Но, по моему мнению, Октавиандр и без волосяного покрова оставался привлекательным мужчиной.

Нас осчастливили пронзительным взглядом черных глаз из-под рыжих кустистых бровей, между которыми на высоком лбу залегла глубокая складка. Хищный орлиный нос с горбинкой и сжатые в узкую полоску губы предупреждали, что их обладатель шутить не расположен – это понял даже беззаботный Белолапый, боязливо жавшийся к моим ногам.

– Знахари? – Мы дружно кивнули. – Тогда не будем медлить!

Правитель, подуставший принимать лекарей всех мастей, обреченно вздохнул и подал какой-то знак, после которого, как я надеялась, нас должны были отвести непосредственно в покои Орианы, а не в пыточную камеру.

– Да уж, теплым прием не назовешь, – проворчал кот, покидая место официального приема. – Даже не покормили!

* * *

Стража, доставившая нас в покои наследницы, осталась снаружи. Странные порядки: на мой взгляд, логичнее было бы ей находиться вместе с нами – мало ли, какие проходимцы выдают себя за целителей?

Мы с любопытством осмотрелись. Чувствовалось, что в обустройстве опочивальни не принимала участие женщина: ни большого зеркала на стене, ни экзотических растений на подоконнике – даже роскошная широкая кровать под балдахином не придавала уюта! – так что ее с большой натяжкой можно было назвать девичьей.

О том, что в этой комнате коротает время девушка, мы догадались по хрупкой фигурке, укутанной с головы до ног собственными роскошными – длинными и густыми ярко-рыжими волосами, свернувшейся калачиком на слишком просторном для нее ложе.

Кивком головы я указала Ивану и Рославу на диванчик у дальней стены, а сама направилась к наследнице Октавиандра, а подойдя вплотную, вдруг ощутила себя… Орианой – воплощением одиночества, слабости и горя. Сердце болезненно сжалось, меня накрыла волна чужих ощущений (вот уж не замечала за собой раньше подобной способности к сопереживанию!). Забыв о друзьях и нашей важной миссии, я осторожно подняла руку, намереваясь дотронуться до девушки, но так и не решилась.

Яркий солнечный лучик с любопытством заглянул в окно и, залюбовавшись огненным цветом волос, запутался в них. Выбираясь на поверхность, он отдавал свет и энергию каждому волоску в отдельности, и на белоснежном потолке затанцевали отблески – радужные блики.