Вуду по-берендейски

– Козлы и есть! – Староста в сердцах так стукнул по столу кулаком, что посуда жалобно зазвенела, за что заслужил укоризненный взгляд Ксаны. – Четыре года жены воспитывали их, как неразумных младенцев, и вот… довоспитывались! – с надрывом воскликнул хозяин, опрокинул в себя последнюю стопку и, угрюмо уставившись в свою опустевшую тарелку, умолк.

Принявшаяся убирать со стола Ксана, спрятав в уголках губ усмешку, тихонько, чтобы расслышали только мы, закончила рассказ:

– К ним, хвала Перуну, так и не вернулась память. Зато Анна и Аглая за два года сумели воспитать из никчемных пьянчуг таких замечательных помощников – любо-дорого посмотреть: и по хозяйству, и за грибами, и в огороде, и с детьми, и на кухне, и носочки связать… – захлебываясь от восторга, она торопливо перечисляла таланты бывших бездельников.

– А крестиком вышивать они не пробовали? – невинно поинтересовалась я.

Ксана умолкла, прикидывая, не выдать ли завтра соседкам мой вопрос за собственное предложение в качестве ближайших планов по обучению не в меру способных мужей новому ремеслу? Но тут с трудом поднявшийся из-за стола Голова внезапно вспомнил, что должен оставить последнее слово за собой:

– Эх, дай бабам волю, они бы всех мужиков сделали подкаблучниками! Все наши беды от баб – и только от них одних! – заикаясь, подытожил он, строго погрозил жене толстым пальцем и добавил: – А колдовское озерцо с тех самых пор переименовали в Козлиное Копытце – в назидание всяким олухам. Так-то…

Когда Никита, пошатываясь, отправился спать, хозяйка пояснила:

– С тех самых пор мужчины в нашем селе любую жидкость – воду ли, компот, квас или домашнюю наливку – пьют с большой осторожностью и в первую очередь обязательно дают пригубить супруге: переживают, как бы и им не подсунули той водицы, что Митрофан с Федотом нахлебались – со всеми вытекающими последствиями.

Пожелав нам спокойной ночи, Ксана ушла, а мы отправились в приготовленные для нас постели.

Иван уснул быстро. Я бы с удовольствием последовала его примеру, да мешал Соломон, долго возившийся у меня в ногах и ворчавший себе под нос, выражая мужскую солидарность с сельским Головой:

– Что только не вытворяют бабы с нашим братом, и никакой управы на них нет!

Пробудившись с рассветом, я посетила дощатый домик во дворе, а, возвращаясь, столкнулась на крыльце с Иваном.

– Уезжаем, – бросил он. – Надо успеть в скит к вечеру. – И, предупреждая мой вопрос, махнул рукой. – Поговорим по дороге.

Стараясь не разбудить хозяев, мы наскоро собрали немудреные пожитки, оседлали лошадей и продолжили путь. Я нарушила молчание первой:

– Ты веришь в происшествие с местными ребятишками?

– Очень хочется, чтобы рассказ Никиты оказался от начала до конца выдумкой, но на обычную застольную байку он не похож. В последнее время в княжестве творится неладное. Беры в один голос твердят, что по ночам под окнами кто-то бродит – то ли черные призраки, то ли бесы! – и устанавливают на дверях дополнительные затворы, а с наступлением темноты стараются не выходить из дому. Даже если это всего лишь слухи, то кто-то же их распускает, добиваясь нестабильности и паники в государстве.

Гмуры, основные поставщики драгоценных камней, оружия и металлов, без объяснений прекратили торговлю с людьми. Йогиню-Матушку обвиняют в похищении детей-сирот – то ли для использования в кровавых ритуалах, то ли для других, еще более страшных, целей. В лесах появились ламии, которых люди считают предвозвестниками скорого нашествия Повелителя Тьмы.

Но самое неприятное – исчезла «Книга Перемен», считающаяся гарантом порядка и стабильности в стране. Она содержит не только летопись предшествующих Берендеям цивилизаций и предсказания грядущего, но и ответы на многие вопросы, которые мудрый правитель может в случае нужды использовать во благо мира и процветания своей страны. Прикасаться к реликвии имели право только члены княжеской семьи. Собственно говоря, никто, кроме очень узкого круга посвященных, даже не знал о ее существовании.

– Так напугавшая местных ребят змея – ламия?

– Похоже. А это значит, что слухи действительно имеют под собой серьезные основания, – удрученно кивнул брат.

Остаток пути мы, погруженные в свои мысли, почти не разговаривали. Даже Соломон помалкивал – чудеса, да и только!

СОН НАЯВУ

На землю опускался вязкий вечерний сумрак, когда показался обнесенный высоким частоколом долгожданный скит. Подъехав ближе, мы спешились и повели коней на поводу.

– А ну-ка подсади, – услышав негромкое пение, скомандовала я брату.

Иван, недоумевая, подчинился. Дождался, когда я устроюсь на его широких плечах и выпрямился во весь свой немаленький рост, чтобы сестренка смогла заглянуть через забор и выяснить, что там происходит.

Образовав круг, люди в длинных белых плащах с капюшонами, скрывающими лица, проводили какой-то обряд (кажется, я уже где-то видела подобное – в кино, что ли?).