Вуду по-берендейски

– За развилкой свернешь направо и по тропинке мимо малинника выйдешь к самому лесу. Домик ейный на отшибе стоит, весь в лопухах и плюще. Уяснила, девонька?

Своевременно вспомнив о том, что язык до Киева доведет, я кивнула – на сей раз утвердительно: если и заблужусь, спрошу у вышеупомянутых бабок.

Дедушка высадил нас в центре села – у небольшого магазинчика с яркой вывеской «Гипермаркет», где хмурый жилистый грузчик под надзором бдительной дородной продавщицы выгружал из машины коробки с товаром и поды с хлебом.

Люди в очереди, как по команде прекратили разговоры и с любопытством уставились на нас.

Мы вежливо пожелали кукарекчанкам здоровья и на всякий случай уточнили, верной ли дорогой идем? Местные жительницы хором подтвердили правильность выбранного направления, и гомон возобновился – у дам появился новый животрепещущий повод почесать языки.

На краю села, как и предсказывал словоохотливый попутчик, стоял потемневший от времени сруб с резными ставенками, утопавший в зелени.

– Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а ко мне – передом, – процитировала я сказочного Ивана-Царевича, но та не выполнила указаний посторонней девицы – наверное, слушалась только свою хозяйку.

Словно от ветра, предупреждающе скрипнула калитка, в окошке мелькнул женский силуэт, и на крылечке появилась моя тетя.

Передо мной предстала не сгорбленная, опирающаяся на клюку старушонка, глядящая на мир подслеповатыми слезящимися глазами (именно такой та должна была бы стать за прошедшие с моего последнего визита годы), а женщина в полном расцвете сил и красоты: мимо просто так не пройдешь – непременно оглянешься вслед.

Кого-то она мне напоминала – не то «даму пик» из карточной колоды, не то особу королевских кровей с иллюстраций к историческим романам, которыми я зачитывалась за неимением приключений в собственной жизни: высокий рост, выдающийся бюст и гордая осанка, густые темные волосы, подвязанные алой атласной лентой; из-под изогнутых лучом густых бровей доброжелательно смотрели большие зеленые, как и у нас с Иваном, глаза, а из-под прямого носа улыбались яркие сочные губы.

Отделанные тисненым золотистым узором алые сапожки из мягкой кожи на невысоком наборном каблучке совершенно не сочетались с ситцевой юбкой в мелкий цветочек и повязанным поверх нее простеньким кухонным фартуком.

Вслед за хозяйкой на крыльцо выскользнул крупный черный кот, весьма похожий на своего «оптичного» собрата – немного постоял, оценивая непрошеных гостей и решая, заслуживают ли они его благосклонности? Но, по-видимому, пришел к выводу, что те не так уж безнадежны, потому что принялся ходить вокруг, едва касаясь ног пушистым боком.

– Здравствуйте, тетя. – Вспомнив о приличном воспитании, я поздоровалась и принялась рыться в рюкзаке. – Я ваши очки привезла! – Живо представила их на тетином носу и закусила губу, чтобы не засмеяться: очки и тетя казались несовместимыми. Может, они предназначались кому-то из её односельчан?

Агата поблагодарила и, не глядя, убрала сверток в карман фартука, а потом приветливо кивнула Микаэлю, как старому знакомцу. Особого значения этому я тогда не придала – возможно, в сельской местности все намного проще, чем в городе.

– Давненько мы с тобой не виделись, Аленушка. – Изрядно подзабытый приятный низкий голос порадовал слух, но я покраснела, почувствовав себя виноватой.

Мой отец, родной брат тети Агаты, по рассказам мамы был известным археологом и пропал во время одной из экспедиций в далекой стране Перу, когда мне едва сравнялось пять лет. Я смутно помнила его мягкую окладистую бороду, которую теребила ручонками, мечтая о том времени, когда она отрастет длинная-предлинная, и я заплету ее в косу, завязав на конце большой зеленый бант – будет очень красиво.

Meine liebe mutter, как я иногда в шутку называю мамулю, к счастью, не имеет ничего общего с опасными профессиями, предполагающими разъезды по всему миру. У Веры Ивановны Берендей сугубо мирная профессия – учитель русского языка и литературы в одной из городских общеобразовательных школ. И хотя большую часть светового дня она занимается обучением чужих детей творчески мыслить, правильно говорить и писать, а затем – проверкой их домашних заданий и подготовкой к новым урокам, но собственную дочку все-таки видит ежедневно.

Старший двоюродный брат и единственный сын Агаты Иван учился в одной школе со мной: такое решение приняли когда-то наши мамы, считая, что мальчик должен получить приличное образование в городе. И хотя моего мнения, естественно, не спросили, я, скорее всего, не стала бы возражать, поскольку заполучила в его лице приятеля для игр, верного друга и надежного защитника.