Вулфхолл

После того как Анна, преклонив колени, выразила свою признательность, Генрих, разумеется, вынужден был удалиться, выйти из сияющего великолепия, ведя ее под руку, назад к новогоднему столу, к гостям, которые пристально изучали выражение его лица и в тот же день распространили новость по всему миру в посланиях, обычных и шифрованных.

Когда, пройдя через бывшие покои кардинала, Кромвель застает Анну сидящей с дамами, она уже знает, или делает вид, будто знает, что сказали ее отец и брат. Они думают, что водительствуют ее тактикой, но она сама себе лучший тактик и стратег: умеет оглянуться и понять, что сделано не так. Его всегда восхищали люди, способные учиться на ошибках. Однажды – уже весна, и за открытым окном суетятся прилетевшие ласточки – она говорит:

– Вы как-то сказали мне, что лишь кардинал может дать королю свободу. А знаете, что я сейчас думаю? Как раз Вулси это бы и не удалось. Он был так горд, что хотел стать Папой. Будь он смиреннее, Климент бы ему не отказал.

– Возможно, в ваших словах что-то есть.

– Думаю, нам следует извлечь урок, – замечает Норрис.

Они разом оборачиваются. Анна спрашивает: «Вот как?» – а он: «И какой же урок?»

Норрис в растерянности.

– Вряд ли кто-нибудь из нас станет кардиналом, – говорит Анна. – Даже Томас, который метит высоко, не претендует на этот сан.

– Не знаю, я бы не стал биться об заклад. – Норрис выскальзывает из комнаты, как может выскользнуть только лощеный джентльмен, оставив Кромвеля наедине с дамами.

– Итак, леди Анна, – говорит он, – размышляя о покойном кардинале, находите ли вы время помолиться за его душу?

– Я думаю, что Господь ему судья, а мои молитвы ничего изменить не могут.

Мария Болейн произносит мягко:

– Анна, он тебя дразнит.

– Если бы не кардинал, вы бы вышли за Гарри Перси.

– По крайней мере, – бросает она резко, – я имела бы достойный статус супруги, в то время как сейчас…

– Ах, кузина, – говорит Мэри Шелтон, – Гарри Перси сошел с ума, это все знают. Он расточает свое состояние.

Мария Болейн смеется.

– Моя сестра считает, это от несчастной любви к ней.

– Миледи, – поворачивается Кромвель к Анне, – вам бы не понравилось в доме у Гарри Перси. Как все северные лорды, он держал бы вас в холодной, продуваемой всеми ветрами башне, дозволяя спускаться только к обеду. И вот сидите вы за пудингом из овсяной крупы, замешенной на крови добытого в набеге скота, входит ваш супруг и повелитель, размахивая мешком – ах, милый, что тут, неужели подарок? – да, мадам, коли соблаговолите принять, – и вам на колени из мешка выкатывается отрубленная голова шотландца.

– Какой ужас! – шепчет Мэри Шелтон. – Так они там живут?

Анна смеется, прикрывая рот рукой.

– А вы, – продолжает он, – предпочитаете на обед куриную грудку-пашот под сливочным соусом с эстрагоном. И сыр, привезенный испанским послом для Екатерины, но загадочным образом очутившийся в моем доме.

– Ах, о чем мне еще мечтать? – восклицает Анна. – Шайка разбойников подкарауливает на дороге Екатеринин сыр…

– Совершив этот подвиг, я вынужден удалиться, оставив вас… – Он указывает на лютниста в углу, – с влюбленным, пожирающим вас глазами.

Анна бросает взгляд на Марка.

– И впрямь пожирает. Верно. Отослать его? В доме хватает и других музыкантов.

– Не надо! – просит Мэри. – Он милый.

Мария Болейн встает.

– Я просто…

– Сейчас у леди Кэри будет очередная беседа с мастером Кромвелем, – произносит Мэри Шелтон воркующим тоном, будто сообщает нечто очень приятное.

Джейн Рочфорд: она вновь предложит ему свою добродетель.

– Леди Кэри, что вы такое намерены сказать, о чем нельзя говорить при нас?

Однако Анна кивает. Он может идти. Мария может идти. Очевидно, Марии предстоит передать ему нечто столь деликатное, чего Анна не может сказать сама.

За дверью:

– Иногда мне просто необходимо выйти на воздух.

Он ждет.

– Джейн и наш брат Джордж, вам известно, что они терпеть друг друга не могут? Он с ней не спит и, если не ночует у другой женщины, до утра просиживает у Анны. Они играют в карты. В «Папу Юлия», до самой зари. Вы знаете, что король платит ее карточные долги? Ей нужно больше денег, нужен собственный дом, не слишком далеко от Лондона, где-нибудь у реки…

– Чей дом она присмотрела?

– Нет-нет, она не собирается никого выселять.

– У домов обычно есть хозяева.

Тут ему приходит в голову неожиданная мысль. Он улыбается.

Мария продолжает:

– Как-то я посоветовала вам держаться от нее подальше. Однако теперь мы не можем без вас обойтись. Даже мои отец и дядя так говорят. Ничто не делается без короля, без его расположения, а сегодня если вы не с Генрихом, он спрашивает: «Где Кромвель?» – Она отступает на шаг и оглядывает его с головы до пят, словно незнакомца. – И моя сестра тоже.

– Мне нужна должность, леди Кэри. Мало быть советником – мне нужен официальный пост при дворе.

– Я ей скажу.

– Я хотел бы пост при сокровищнице. Или в казначействе.

Мария кивает.

– Она сделала Тома Уайетта поэтом. Гарри Перси – безумцем. Наверняка у нее есть какие-нибудь соображения, что можно сделать из вас.

* * *