Vulgata

– Анна, я развешивать белье. – бросила она дочери, стараясь прошмыгнуть незаметной и не выдать своих чувств.

– Папа идет?

– Эээ… Не знаю.

– Я уже не такая маленькая! Мне уже двенадцать лет. Я изучила тебя. Я постараюсь уложить его спать.

– Спасибо дочка. – сказала женщина и быстро ушла, так как не хотела показывать дочери как от горестной обиды у нее навернулись слезы.

На то, чтобы развесить белье ушло несколько минут. С одной стороны, она не хотела видеть мужа пьяным, а с другой, не могла оставить дочь один на один с ним.

Она решилась зайти. Уже по дороге на кухню, она услышала звяканье бутылок и перешептывания отца и дочери.

А когда зашла на кухню, увидела Хорнста грязного с головы до ног и подумала, что тот опять валялся не ведомо где. Но что-то было в нем не так. Он не шатался, а стоял и разбирал пакеты. На столе уже стояли бутылки молока, которые она издалека приняла за джин.

– Ой! Хельга! Напугала ты. Не подкрадывайся так. Я хотел что-то сказать. Я очень виноват перед тобой и детьми. Я много раз тебе обещал, что брошу пить. Но на этот раз я твердо решил. Это тебе. Я больше не хочу ничего говорить. Прошу только доверится мне и помочь. Спасибо тебе за терпение.

Мужчина вручил ей букет ландышей и корзинку с брусникой – ее любимыми ягодами.

Хельга приняла подарок и осталась стоять на месте точно застывшая, не всилах пошевелится и вымолвить хоть слово…

– А где Питер? – спросил отец семейства.

– Ушел с друзьями смотреть футбол. – ответила Анна.

– Сегодня нет никакого футбола. Я бы знал.

В этот самый момент отворилась входная дверь. И в комнату зашел Питер, так похожий на своего отца – высокий, худой с бесцветными светлыми глазами. Он держался за руку, с его кулака на пол падали капельки крови.

– Что случилось, сын? – спросил Хорнст.

– Ничего особенного. Какой-то тип пытался лапать меня в баре. Он получил по заслугам. А это что? – спросил он, указывая на стол.

– Это будущий праздничный ужин, который мы вместе приготовим. Иди умойся. Анна поможет обработать руку.

Следующий день встретил жителей Гэйлтауна неожиданно хорошей солнечной погодой и легким бризом. Люди тянулись на воскресную службу. Среди них шло и все семейство Вернеров. Они улыбались и смеялись, держась за руки.

Люди уже толпились у входа, но двери церквушки были заперты.

– Отойдите! Свалите в стороны, простофили! – кричал отец Густав, пробираясь сквозь толпу. Одной рукой он держал саквояж, другой прикрывал левую часть лица. – Вы все никчемные! Я проваливаю из этой дыры! Чтоб сгнил ваш никчемный городишко! Пошли вы все!

Невооруженным глазом можно было заметить огромный синяк под его глазом.

Хорнст заметил, как его сын опустил голову, притворившись будто нашел что-то интересное в маленьких камушках под ногами. Вернеру старшему все стало понятно.

Послышался рев мотора. Черный Шевроле Блейзер покатил прочь из Гэйлтауна.

– Ну и хорошо, что он свалил. Не нравился он мне. – к семье Вернеров подошел огромного роста темнокожий мужчина. Это был Майкл – собутыльник Хорнста, когда-то бывший лучшим другом семейства и крестным Анны. – Слушай, Хорнст, может просьба не подходящая, но не мог бы ты провести службу. Ведь до этого Густава ты был служителем, пока по блату не засунули на эту должность этого урода. Люди просят тебя.

– Да, Майкл… Хорошо… Я сделаю это… Ради своей семьи и всех жителей Гэйлтауна… Возрадуемся новому дню в нашем славном городке!

…Конец…

Postscriptum…

«Ибо возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвышен.»

От Луки 14:11