Евгений Цветков

Вурдалачка

Нежить чаще других человеческое принимает обличье: ищет чувства согревающего. Живым, однако, такое общение не всегда на пользу.

Среди московских йогов давно поговаривали, что меж ними завёлся упырь. Так, лаборантка Валя, встретив в коридоре свою подругу Зину (обе были йогинями и за здоровьем друг друга следили пристально), даже ахнула и руками всплеснула.

— Зина! Да что же ты, мать, прямо сохнешь! — воскликнула.

— Сама не знаю, — охотно отозвалась Зинаида. — Всё в порядке, вроде бы и не беременная, а утром встаю такая разбитая, как будто меня всю ночь имели, — усмехнулась, затягиваясь сигаретой, и переступила со звуком каблучками.

Под высоченными каменными потолками храма науки звук раздавался гулко. Толстые гранитные колонны придавали месту солидность, а со стен глядели лики учёных людей. Смотрели умно, но издалека и не одобряли…

— Я думаю, — сказала Валя, — среди наших завелась вурдалачка или упырь.

— Почему обязательно наших? — обиделась Зина.

— Чужого аура не подпустит, — деловито пояснила Валентина. — Только кто? Кто?!

— Из наших, по-моему, некому! — стояла на своём Зинаида. — Не станет никто из наших этим заниматься…

— Ты, Зинуля, человека не знаешь. Своя душа — сумерки, а чужая и вовсе — потёмки, как известно.

— Я всё-таки думаю, кто-то чужой ко мне ходит. О своём воспоминание бы осталось. А так — одна разбитость утром и тошнота…

На том дело и кончилось, потому что подошли посторонние.

Однако совсем недавно другая йогиня Света проснулась под утро от человеческого крика. Кричал кто-то издалека, потому что не разобрала: мужик или баба кричит. Крик был о помощи, и Света тут же стала обзванивать своих знакомых и спрашивать: не случилось ли с ними чего? Нежить в минуту дрёмы особо сильно льнёт.

Так звонила бесполезно, пока не добралась до Коли. Коля и признался, что это он кричал, потому что к нему во сне явилась вурдалачка и пила кровь. Света, конечно, всем вмиг растрезвонила, мол, есть свидетельство. Однако когда стали допытываться, кто приходил к нему, Коля отрезал:

— Моё дело, — говорит, — кто ко мне приходил.

— Нет! — твёрдо говорят ему в ответ. — Не только твоё. Вон погляди, какая Зина стала бледная и белая. Кто, спрашивается, из неё кровь выпил, цвета лица лишил?

— Откуда я знаю, кто из неё кровь пьёт? — кричит Коля.

— А вот и знаешь! Вот и знаешь! — тоже кричат ему в ответ.

— Ничего я вам не скажу, — отвечает Коля, рассердившись. — Нечего в чужую жизнь лезть!

— Ах, так?! — они ему в ответ. — Ну, смотри, потом не жалуйся. Мы тебе помогать больше не станем.

— Не больно мне ваша помощь нужна. Я вас не просил ко мне приходить, — и гордо от них удалился.

Одни стали возмущаться. Другие строили догадки.

— Не надо поднимать шум, — говорили третьи. — С Марьей Ивановной надо посоветоваться.

— Он никогда не признается, — сказала Зина.

— Мне кажется, я знаю, кто у Коли кровь пьёт, — говорит вдруг Валя и затягивается сигаретой.

— Кто? Как ты думаешь?! — стали наседать на неё.

— Кто-кто! Кому ещё, как не ей, красотке нашей, и быть упырём! — затвердела Валентина лицом. — Ольга — вурдалачка, вот кто!

— Бедный Коля! — стали вздыхать и жалеть всё Колю.

— Нет, — сказала Зина, — может, у них с Колей чего и есть между собой, а ко мне ей чего являться? Вроде не лесбиянки мы…

— Кровушку сосать безразлично у кого, — весело сказала Валя. — Чистая астральная пища. Забыла, как ты ей тогда сказала? Думаешь, она тебе простила?

— Если это Ольга, он никогда не скажет, — вздохнула Зина. — Он ей не то что кровушку, жизнь готов отдать.

— Как можно любить такую кровососку?! — стала возмущаться Света. — Неужели он не понимает, с кем имеет дело?!

— Любовь! — возразили ей. — Вон каких ведьм любят. Л эта в придачу ещё и красотка. Надо Колю спасать, сам он с собой не совладает, погубит его Вурдалачка.

Завидовали, злились бабы, хотя и не без причины. Ольга-вурдалачка (так её прозвали за яркие набухшие губы) была женщиной красоты редкой. И не один только Коля на неё засматривался. Да только что толку? Не испытывала она никаких чувств к Коле, даже отвращения не было. Бывало, идёт и смотрит сквозь него своими чудными очами. Страдал Николай от страшного такого равнодушия неимоверно. Потому что любил он её так, как любят обычно лишь в книжках.

И чего он только не делал! Она преподавала иностранный язык, так он ей книги стал доставать необыкновенные. А сам-то студент и моложе её на несколько лет — ну какая же он ей пара?! Ей человека солидного и с положением надо было. Такую красивую женщину надо лелеять и холить. А Коля, можно сказать, едва себя мог прокормить, да ещё в коммунальной квартире жил с бабкой своей, которая получала такую пенсию, что и сумму называть неудобно. Бедно жили. А красавицы — бедности не любят. Да и кто её любит, бедность-то?

Впрочем, не зря был Коля йогом: большая и сильная воля гнездилась у него в душе. Они и познакомились на собрании йогическом. Именно там он, как её увидел первый раз, глазами впился и понял — не жить ему без неё.