Введение в человечность (СИ)

— Ладно, Змей, — Николай встал и потянулся, — пошли до хаты. Не переживай, утро вечера мудренее. У тебя найдется, чем закусить?

— Килька в томате устроит?

— Вполне. Сто лет красной рыбы не ел, Танька ее принципиально не покупает. Ладно, лоботряс, идем.

Пока Николай стоял под душем, я нарезал хлеба, открыл консервы и достал рюмки на тонкой ножке. Водку кинул в морозилку.

Дома было не прибрано. С тех пор, как ушла Наталья, я не утруждал себя заботой о порядке. Зачем? Все равно никто не видит. А мне и так комфортно. Николая тоже холостяцким срачом не удивишь, хотя… Он ведь теперь в приличном доме живет. Надо б хоть немного разгрести.

Я взял в углу веник.

Работа пошла споро. Минут через пять ни одного бычка на полу не было, старые газеты покоились аккуратной стопочкой на столе, книжки спрятались за стеклянными дверцами шкафа, доставшегося мне в наследство от Николая. Он до сих пор был в ванной. Чего б еще такого сделать? Пожалуй, неплохо бы диван отодвинуть, там пылищи, наверное…

Первое, что увидел я, когда край дивана оторвался от пола и был перенесен мною на метр ближе к центру комнаты, это картонка застрявшая одним краем в щели между стенкой и плинтусом. Вытащив, я хотел, было, ее выбросить, но неожиданно остановился. То, что сперва показалось мне никчемным листком пожелтевшей плотной бумаги, оказалось фотографической карточкой. На меня смотрели две пары знакомых глаз. Голова закружилась…

Я сел на краешек дивана и тупо уставился на неожиданную находку. Не может быть! С фоторгафии глядели на меня Наталья и Лев Макарович Тычков в своем современном облике, стоявшие на фоне какого-то экзотического дерева. Тычков нежно обнимал Наташку за плечи… Вот дела! Когда ж это они успели? А я-то… Лопух!

— Змей, чем вытереться можно? — до моего слуха донесся Колин голос.

— Сейчас, подожди секундочку, — я достал из шифоньера чистое полотенце и направился к ванной.

— Ты наливай пока, я сейчас.

— Ага.

Николай вошел в кухню румяный после душа. И, что удивительно, повеселевший.

— Ну что, вздрогнем?

— Поехали!

Мы чокнулись рюмками и опрокинули содержимое в глотки. Закусили килькой.

— Хорошо пошла! — Николай крякнул от удовольствия, и взгляд его упал на лежавшую рядом с банкой фотокарточку. — А это что у тебя?

— Сам смотри.

Чудов взял в руки фотографию, поглядел на нее, потом на меня, снова на карточку, наконец выдохнул:

— Ну, дела… Ты знал?

— Откуда? Сам только что увидел. Под диваном валялась.

Николай еще раз взглянул на фото.

— Смотри-ка, Большой Змей! — он протянул мне карточку, — Да нет, в углу! Прочитал?

Я не верил глазам. В уголке искусной рукой гравера было выведена вязью надпись, на которую я внимания по-глупости спервоначалу даже и не обратил. Видимо, велико было потрясение. «Ялта-1969».

— Ничего не понимаю… Там же Наташка с Макарычем.

— Ты уверен?

— Ну, как же? Что я, совсем дурной?

Николай пристально посмотрел мне в глаза.

— Давай-ка, Сервелант, наливай по второй.

Выпили.

— Что, не дошло еще? — Коля теперь выглядел еще более довольным.

— А что до меня должно дойти? — я до сих пор не понимал, куда он клонит.

— Эх, Змей, колбаса ты тугодумная. Это ж наш козырный туз! Смотри, никому в институте ни слова.

И тут, Леша, мозги мои заработали на полную катушку. Ялта. 1969-й год. Наташка на карточке, хрен бы с ней. Но Тычков! Я появился в лаборатории в 70-м, то есть год спустя! Макарыч выглядел тогда совсем иначе… Значит, на фотографии не он, хотя и выглядит сейчас бывший завлаб точно так же, не отличить… А, если на фото другой человек, то кто он? Двойник? Брат-близнец?

— Дотумкал, феномен?

— Коля…

— Вот-те и Коля! Как тебе кардинальные изменения в облике Макарыча? Тут, брат, скандалом попахивает, поэтому и держи наш с тобой разговор пока в тайне. Про карточку не проболтайся никому. Смотри, Наташке — ни-ни. Понаблюдаем за ней в понедельник. Хотя… Удача, Сервелант, похоже, на нашей стороне. Нет, какая пруха, Господи! Ну, елки-палки, и дела! Получается, Тычков — такой же, как и ты. Гуманоид, грубо говоря. Живет в чужом теле. Но как же он?… Ведь это моя разработка! Неужели…

— Украл?

— Ох, не знаю… Как он мог украсть? Все бумажки у меня дома, из лаборатории я их забрал уже давно. От греха подальше… Неужели, Татьяна? Нет, исключено, типун мне на язык. Она в мои ящики нос не сует. Слушай, как ты думаешь, он сам додуматься мог?

— Теоретически все возможно…

— Теоретически, да… Нет, Сервелант, дело тут нечистое. Надо записи проверить. Собирайся быстренько, пошли ко мне.

Николай задергался. Я его попытался успокоить:

— Остынь, — говорю, — три часа ночи, куда мы сейчас пойдем? Выходные впереди, успеем.

— Пошли, Сервелант, пошли скорее! Ты разве не понимаешь, что от бумажек этих твоя судьба зависит. Да и моя. Если Тычков знает кто ты такой на самом деле… Хотя… ты прав… Он такой же, как и ты… Ладно, не будем спешить. Тем более, что надо все хорошенько обдумать… Эх, чую я, что таки читал он мои записи. Нас кто-то предал. Но кто?