Введение в историческую уралистику

Этот вывод, базируясь в основном на тех же аргументах, а также — на сопоставлении с ними данных языкознания и антропологии, — был мною обоснован в написанной около десяти лет назад статье [Напольских 1990]. Попавшие в моё распоряжение за прошедшее с тех пор время факты, многочисленные дискуссии с коллегами, работающими в различных областях, — при моей полной готовности не только корректировать, но и, при наличии оснований, пересматривать свои взгляды — привели меня к заключению, что изложенная здесь схема на сегодняшний день является единственной моделью ранних этапов этнической истории западных финно-угров и финно-угризации Восточной Европы, непротиворечиво учитывающей и объясняющей максимально возможный корпус данных всех используемых для палеоисторических построений дисциплин. Модель эта, впрочем, не мной придумана: я всего лишь пытаюсь несколько модифицировать схему происхождения финно-угорских народов, предложенную и детально разработанную уже тридцать лет назад великими российскими археологами: Валерием Николаевичем Чернецовым [Чернецов 1963; 1973], Отто Николаевичем Бадером [Бадер 1953; 1970a; 1972], Петром Николаевичем Третьяковым [Третьяков П. Н. 1961; 1966] и Альфредом Хасановичем Халиковым [Халиков 1967a; 1969].

Возвращаясь к основной теме этого очерка — проблеме определения границ уральской прародины, следует, видимо, сделать вывод, что в целом определённый в разделе IV прауральский экологический ареал в большей или меньшей степени совпадает с теми районами, где можно локализовать носителей уральского праязыка в период перед распадом общности. Западная граница уральской прародины должна быть проведена несколько западнее границы уральского экологического ареала — примерно по междуречью Вятки и Ветлуги и по среднему течению Вычегды, то есть там, где пролегала археологическая граница между урало-западносибирским и волго-окским неолитом. Остальное см. на рис. 7. Естественно, нельзя исключить возможность того, что носители культур с ямочно-гребенчатой керамикой волго-окского типа или отдельные их группы (прежде всего — создатели балахнинской культуры Нижегородского Поволжья) могли, в принципе, говорить на каких-то парауральских диалектах, однако, даже для этого утверждения особых оснований я не вижу. Во всяком случае, к числу эндоу

ральцев эти группы никак причислены быть не могут.

PS

Вероятно, местами я был несколько резок в оценках и, наверное, напрасно: в научном творчестве (если, конечно, играть в пределах правил) не бывает лишних результатов, даже самые, казалось бы, фантастические и кажущиеся невозможными построения безусловно полезны, так как будят мысль, позволяют расширить перспективу поиска и избавляют от неизбежной профессиональной узости взглядов. Поэтому хочу принести свою глубокую благодарность коллегам (и упомянутым, и не упомянутым в книге), чьи точки зрения расходятся с моими — не дай нам Бог когда-нибудь прийти к единому мнению!

Неведомый мастер испанского канте-хондо пропел когда-то:

Ninguno por cantar bienhable mal de aquel que canta:unos cantan lo que sabenу otros saben lo que cantan.

«Тот, кто сам поёт хорошо,не скажет плохо о поющем:одни поют то, что могут,а другие знают, что поют».

И был прав.

Литература

Абаев В. И. 1972. К вопросу о прародине и древнейших миграциях индоиранских народов // Древний Восток и античный мир. Москва.

Айхенвальд А. Ю., Петрухин В. Я., Хелимский Е. А. 1982. К реконструкции мифологических представлений финно-угорских народов // Балто-славянские исследования 1981. Москва.

Акимова М. С. 1953. Новые палеоантропологические находки эпохи неолита на территории лесной полосы Европейской части СССР // Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. Вып. 18. Москва.

Акимова М. С. 1967. Происхождение марийского народа по данным палеоантропологии // Происхождение марийского народа. Йошкар-Ола.

Аксянова Г. А. 1991. Антропологические материалы о саамо-ненецких контактах (к проблеме досамодийского субстрата в Европейском Заполярье) // Происхождение саамов (по данным антропологии и археологии). Москва.