Читаем Введение в христианское богословие полностью

Таким образом, Августин приходит к важному выводу, что основанием для нашего оправдания является данное нам божественное обещание благодати. Бог выполняет Свое обещание и оправдывает грешников. Точно так, как работники, начавшие работать на винограднике так поздно, что они не могли претендовать на дневную плату, кроме как по щедрому обещанию владельца, грешники не могут претендовать на оправдание и жизнь вечную, кроме как по милостивому обещанию Божьему, полученному через веру.

Для Пелагия, однако, человечество оправдывается на основании своих заслуг: человеческие добрые дела являются результатом осуществления полностью автономной человеческой свободной воли, во исполнение обязанностей, указанных Богом. Невыполнение этих обязанностей ставит человека под угрозу вечного наказания. Иисус Христос участвует в спасении лишь постольку, поскольку Он Своими действиями и учением открывает то, чего требует Бог от человека. Если Пелагий и говорит о "спасении во Христе", то лишь в смысле "спасения через подражание примеру Христу".

Таким образом ясно, что мировоззрение Пелагия и Августина — два радикально отличных мировоззрения, с резко расходящимся пониманием того, как Бог и человечество связаны друг и другом. Мировоззрению Августина суждено было впоследствии взять верх в западном богословии; тем не менее, пелагианство продолжало на протяжении веков оказывать влияние на многих христианских авторов, которые, в числе прочего, считали, что акцент на доктрине о благодати может привести к обесцениванию человеческой свободы и нравственной ответственности.

Концепции благодати и заслуг

Отзвуки пелагианского спора были довольно значительными. Они вызвали в Церкви, особенно в средние века, споры по целому ряду вопросов, в которых наследие Августина подверглось процессу оценки и развития. Особенно долгими были споры по двум вопросам — благодати и заслугам. Можно сказать, что современная дискуссия о значении обоих терминов была начата Августином в ходе пелагианского спора.

Термин "благодать" (gratia) связан с идеей о "даре". Эту мысль разделяет Августин, который подчеркивает, что спасение — это дар Божий, а не награда. Это сразу же указывает на противоречие между идеями о "благодати" и "заслугах", поскольку первая имеет отношение к дару, в то время как вторая — к награде. Этот вопрос значительно более сложен и требует тщательного рассмотрения. Ниже мы рассмотрим средневековый спор о значении этих терминов, чтобы проиллюстрировать некоторые затрагивающиеся в нем вопросы и осветить фоновый материал для споров по тем же вопросам периода Реформации.

Благодать

Как было отмечено выше (раздел "Природа греха"), Августин исследовал природу благодати, используя несколько образов. В данном контексте можно вспомнить 2 из них. 1) благодать понимается как освобождающая сила, освобождающая человеческую природу от уз греха, которые человечество само навлекло на себя. Для описания свободной воли, которая находится под столь сильным влиянием греха, Августин использовал термин "плененная свободная воля" (liberum arbitnum captivatum) и утверждал, что благодать способна освободить человеческую волю от этой греховной склонности, чтобы получилась "освобожденная свободная воля" (liberum arbitnum liberatum). Возвращаясь к аналогии с весами, можно сказать, что благодать снимает гири, склоняющие весы в сторону зла, и позволяет нам правильно взвесить решение в пользу Бога. Так, Августин смог утверждать, что благодать, далеко не отменяет или ущемляет человеческую свободную волю, а наоборот, фактически устанавливает ее. 2) благодать понимается как исцелительница человеческой природы. Одной из любимых аналогий Августина для Церкви является больница, наполненная больными людьми. Христиане — это те, кто признают, что они больны и ищут помощи врача, чтобы исцелиться. Так, Августин обращается к притче о добром самаритянине (Лк.10:30–34), указывая, что человеческая природа похожа на больного, оставленного умирать у дороги, однако, спасенного и исцеленного самаритянином (который, по мнению Августина, представляет Христа). На основании подобных иллюстраций, Августин утверждает, что человеческая воля больна и нуждается в лечении.

Исследуя функции благодати, Августин развивает три основные понятия, которые оказали большое влияние на западное богословие. Этими тремя категориями являются:

1. Предшествующая благодать. Латинский термин "preveniens" дословно означает "предшествующий"; говоря о "предшествующей благодати", Августин отстаивает свою характерную позицию, что благодать Божья активно действует в человеческой жизни еще до обращения. Благодать "предшествует" человеку, подготавливая человеческую волю к обращению. Августин подчеркивает, что благодать не начинает действовать в человеческой жизни только после обращения; к обращению ведет процесс подготовки, в ходе которого действует предшествующая благодать Божья.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Опиум для народа
Опиум для народа

Александр Никонов — убежденный атеист и известный специалист по развенчанию разнообразных мифов — анализирует тексты Священного Писания. С неизменной иронией, как всегда логично и убедительно, автор показывает, что Ветхий Завет — не что иное, как сборник легенд древних скотоводческих племен, впитавший эпосы более развитых цивилизаций, что Евангелие в своей основе — перепевы мифов древних культур и что церковь, по своей сути, — глобальный коммерческий проект. Книга несомненно «заденет религиозные чувства» определенных слоев населения. Тем не менее прочесть ее полезно всем — и верующим, и неверующим, и неуверенным. Это книга не о вере. Вера — личное, внутреннее, интимное дело каждого человека. А религия и церковь — совсем другое… Для широкого круга читателей, способных к критическому анализу.

Александр Петрович Никонов

Религиоведение
Великая Церковь в пленении
Великая Церковь в пленении

Классический труд известного английского ученого Стивена Рансимэна (1903–2000) по истории Православной Греческой церкви, касающийся как древней истории, богословия и внутренней организации Византийской церкви (первая часть книги), так и преимущественно положения Константинопольского патриархата («Великой Церкви») после падения Константинополя в 1453 г. до греческого восстания в 1821 г. По мнению автора, сохранить свой дух греческий народ смог только благодаря духовной силе — Православной Церкви. В этой связи С. Рансимэн исследует интереснейший феномен перехода от Средневековья к Новому времени, а именно превращение наднациональной Вселенской церкви Византии в национальную Греческую церковь, каким стал Константинопольский патриархат к началу XIX в. под влиянием светского фанариотского элемента и греческого национализма. В книге также не остается без внимания обычно замалчивающаяся в трудах греческих историков тема подавления фанариотским духовенством просвещения и самосознания у славянских народов Балканского полуострова. Особое место уделено непростым отношениям Константинопольского патриархата и Русской церкви.На русском языке издается впервые.Для всех интересующихся историческими путями Православия.

Стивен Рансимен

Религиоведение