Введение в литературоведение

Тем не менее есть определенные условия, без которых анализ художественных произведений невозможен[45]. Так, например, опытные исследователи художественной словесности рекомендуют опираться при анализе художественного текста на принцип историзма, когда анализируемый текст вписывается в контекст той исторической эпохи, когда произведение было создано. Для этого необходимо знать биографические подробности, имеющие отношение и к автору произведения, и к его литературным критикам. Следует учитывать закономерности литературного процесса эпохи, использовать все опубликованные комментарии к тексту. При этом не стоит забывать, что реальные события, отношения между людьми, впечатления писателя, судьба прототипов подчас не являются главным импульсом к созданию художественных образов. Мы должны помнить, что реальные факты и события, как правило, перерабатываются в сознании писателя и что многие строчки рождаются не в результате бытовых впечатлений, а становятся итогом сложных ассоциативных процессов. Не случайно М.И. Цветаева писала: «Не знаю, нужны ли вообще бытовые подстрочники к стихам: кто – когда – с кем – где – при каких обстоятельствах и т. д., как во всем известной гимназической игре. Стихи быт перемололи и отбросили, и вот из уцелевших осколков, за которыми ползает вроде как на коленках, биограф тщится воссоздать бывшее. К чему? Приблизить к нам живого поэта. Да разве он не знает, что поэт – в

стихах живой…»[46]

Еще одно существенное пожелание тем, кто планирует приступать к анализу художественного произведения. Создание словесного искусства должно осознаваться как эстетический феномен

. Не следует воспринимать произведение искусства как реальный комментарий к происшедшим событиям или бытовавшим передрягам.

Художественный текст – произведение искусства, и понять его необходимо прежде всего с точки зрения переплавленных в нем поэтических идей. Исследователь постигает как номинативный, лежащий на поверхности, так и поэтический (глубинный) смысл текста, который должен быть понят в единстве сказанного и невысказанного слова, в соотношении написанного и невыговариваемого, но подразумеваемого в тексте (подтекст).

Как бы ни отражалась действительность в литературном произведении, она все равно, как мы заметили вслед за Лермонтовым, является моделью авторского сознания. Творческий процесс, как правило, – это очень мощный толчок, который совершает переворот в человеке-творце. Иногда вся жизнь его меняется после создания произведения.

Настоящее художественное произведение – результат мощнейшего интеллектуального и эмоционального напряжения. Еще в эпоху античности процесс создания литературного произведения сравнивали с процессом деторождения (муки творчества).

Белинский в цикле статей «Сочинения А.С. Пушкина» в статье пятой размышляет о пафосе в литературном произведении. Он говорит, что писателем на пути создания художественного произведения движет живая сила, страсть. Это и есть пафос литературного произведения. Без пафоса истинной литературы не существует. Пафос – сила, заставляющая писателя браться за перо, при этом разных писателей притягивают разные творческие импульсы – пафос защиты «маленького человека», пафос любви, пафос ненависти. Пафос воплощается через сюжетные линии, мотивы, высказывания и поступки героев, разнообразные выражения авторского сознания, художественную текстуру

(ткань, строение) произведения.

Белинский утверждал, что истинно художественное произведение одухотворяется не столько рациональной, сколько поэтической идеей, пафосом. Поэтическая идея, по мысли Белинского, возникает на своеобразном пересечении мира внешнего, который наблюдает художник, и внутреннего мира самого художника.

Иными словами, поэтическая идея достаточно определенно и внятно фиксируется в той ее части, которая связана с внешним миром. Мы вольно или невольно соотносим увиденное нами и изображенное писателем в книге. И, как правило, наша оценка литературного произведения связана с представлением о точности и достоверности изображенной действительности.

Итак, внешний мир, о котором каждый человек имеет вполне определенное представление, фиксируется в художественном тексте с той или иной мерой полноты, которую способен оценить читатель. Гораздо сложнее дело обстоит с воплощением в художественном тексте внутреннего мира писателя. Внутренний мир любого человека слишком глубоко запрятан, чтобы понять его масштабы. Внутренний мир художника настолько многообразен, таинствен, причудлив, что вообще вряд ли возможно оценить адекватность его изображения в литературном произведении.