Вверх по лестнице в Голливуд

Как только начался фильм, я нажала кнопку секундомера. Оливер стоял, держа наготове блокнот и ручку. В первом эпизоде актриса, изображающая биолога, увлеченного поисками лекарства от лихорадки Эбола, уверенно расхаживает по лаборатории. Она думает только о своих чашках Петри и облегающем белом халате, который постоянно разглаживает. От часов над ее головой, показывающих одиннадцать тридцать, камера переходит к маленькому окошку, где виднеется полная луна. Итак, режиссер успешно показал, что перед нами — вызывающая ужас лаборатория. Я посмотрела на секундомер и увидела, что прошло две минуты и тридцать семь секунд. «Проклятие!» — говорит актриса, нечаянно сбивая рукавом пробирку. Та падает и кувыркается в замедленной съемке, пока не ударяется об пол и разлетается на тысячу кусков. Актриса нагибается, чтобы взглянуть на разгром, и вдруг видит — это! Два часа сорок три минуты. Кинотеатр взорвался воплями, визгом, криками и отчасти — нервными смешками. Мы с Оливером выбежали из зала, чтобы составить отчет.

— Сколько, по-твоему, вопило? — спросила я.

— Наверное, половина, — сказал он.

— Запиши. А задыхалось?

— Около трети? Может быть, четверть.

— Запиши: двадцать пять процентов. И кричало, по-моему, около пятидесяти процентов.

— А смеявшихся было совсем мало. Большинство было здорово напугано.

Я сложила в уме.

— Получается шесть процентов. Можем идти.

Оливер отправился за кофе со льдом, а я позвонила в офис. Тони хотел знать статистику немедленно, но, естественно, я не могла позвонить на его личный телефон. Сведения ему должна была передавать Аллегра. Я позвонила Дагни, чтобы запустить снежный ком сообщений, и впервые за все время мне голосом Аллегры ответил автоответчик. Я представить себе не могла, что заставило Дагни уйти с рабочего места, но, так как у меня не было времени, чтобы над этим задумываться, я стала вызванивать всех, кто сможет передать эти важные сведения Аллегре. Кларк не отвечал. Я уже набрала номер Роберта, и тут вспомнила, что они оба отправились в аэропорт встречать Джимми Чина, азиатскую звезду боевиков. Первый фильм Джимми, дублированный по-английски, «На обед я ем драконов», должен был выйти через три недели, и актер совершал пресс-тур для его продвижения. Джимми был одной из главных звезд китайского кино, а миллиард человек, по словам Фила, не может ошибаться.

Мне как можно скорее нужно было сообщить эти кричаще-вопяще-оруще-смеющиеся проценты Аллегре, и я набрала номер Вивьен, готовясь к беседе с Кимберли, от которой можно было ждать разъяснений на тему, что «Имитатор» не является «фильмом Вивьен», и прочих отговорок, которые она могла сочинить, чтобы растолковать мне, почему моя просьба не имеет никакого отношения к ее работе. Я была приятно удивлена, когда мне ответил твердый, профессиональный голос:

— Триша, офис Вивьен Генри.

— Привет, Триша. Это Карен. У меня цифры с просмотра «Имитатора», он только что начался. Их нужно сейчас же передать Аллегре.

— Конечно, диктуйте.

Я перечислила наши открытия, Триша быстро их повторила и сказала:

— Я прямо сейчас иду к Аллегре — считайте, что все исполнено.

С тех пор как я начала работать в «Глориос», я не видела практиканта лучше, чем Триша Садовски. Трудолюбивая, умная и сведущая во всем, она бесплатно тратила свое лето на работу с Вивьен. Роберт, отвечавший за практикантов, великолепно ее обучил, и до сих пор она отлично справлялась с любыми поручениями. Я не сомневалась, что мое послание уже в руках у Аллегры и находится на пути к Тони.

Рядом со мной вырос Оливер:

— Вот твой кофе, крошка.

Родители Оливера Бартона владели домом на берегу океана в Нантакете, где часто гостила Первая Семья государства. Оливеру было двадцать три — чуть старше прочих практикантов, но он только что окончил один из престижных колледжей на Восточном побережье, а потому прекрасно вписался в наш коллектив. У него были голубые глаза и темно-каштановые волосы. Одевался Оливер в стиле семидесятых — рубашки с открытым воротом и расклешенные брюки, ботинки на каблуках. Всякий раз, когда он проходил мимо, мне казалось, что сейчас зазвучит одна из песен Барри Уайта [16]. Оливер всех называл «крошками». Сочетание богатства, привлекательной внешности и того факта, что он делил трехэтажный дом на Манхэттене с солистом хиппи-джем-группы «Зиплок», позволяло ему отрабатывать свой образ без тени иронии. Он был «мечтателем» в духе Дэвида Кэссиди.

Второй сеанс «Имитатора» начинался в полдень. Мы с Оливером, вместо того чтобы возвращаться в душный офис, решили прогуляться в небольшом парке рядом с кинотеатром. Оливер растянулся на скамье напротив моей, сотовый телефон мирно покоился у него на животе. Я позвонила Кларку, чтобы узнать, прилетел ли Джимми.

— Я в офисе «Бритиш эйруэйз», — ответил тот необычно измученным голосом. — Они потеряли багаж Джимми, и я заполняю бумаги, чтобы его нашли. У него было два чемодана, но пока мы нашли только один.

— Его багаж потерялся в «Конкорде»? — Этого просто не могло быть. — Туда же помещается всего сто двадцать пять человек.