Вверх по Неве от Санкт-Питер-Бурха до Шлюшина (Путеводитель)

Выше Пеллы, на противоположном берегу Невы, находится деревня Островки. Действительно, Нева в этом месте образует несколько островков — нам кажется, к сожалению, у нас нет пока фактических данных, что эти островки вовсе не естественного происхождения, они дело рук человеческих. Устроены они здесь повелением Потемкина, у которого здесь было одно из многочисленных его имений. Замок этого имения выстроен на высоком обрывистом выступе — овраг отделяет этот выступ от берега — и опять-таки положение оврага таково, что заставляет предположить и его искусственное происхождение. Отчего же нет? Причуды великолепного князя Таврического известны, средств для исполнения этих причуд было достаточно, можно было пользоваться не только своими крепостными, но и государственными рабочими и солдатским трудом — и более чем вероятно были созданы искусственные острова, так разнообразившие своим видом сравнительно монотонное течение красавицы Невы, появился высокий овраг-утес, а на нем большой художник, быть может и Гваренги, создал фантастический замок с высокою башнею, настолько высокою, что с верхней площадки ее в хорошую погоду виден не только Петербург, но и Финский залив с Кронштадтом. На этой площадке, в припадках своей меланхолии, побил сидеть Потемкин… В самом же замке, по преданию, опять-таки ни на чем не основанном, помещался будто бы гарем Потемкина и часто в осенние ночи, когда буря бушует в лесу, когда ветер гнет столетние сосны и липы, на башне появляется белая тень прекрасной женщины, изнасилованной Потемкиным и не перенесшей своего позора, бросившейся с этой башни. Другое предание связывает этот замок с таинственной княжной Таракановой.

Существовало две княжны Таракановы — одна Августа Тимофеевна, дочь Елизаветы Петровны от Разумовского. Эта княжна воспитывалась за границей, оттуда была привезена в 1785 году силой в Россию и заключена по приказанию под именем инокини Досифеи в Московский Ивановский монастырь, здесь она умерла в глубокой старости в 1810 году, похоронена она в Ново-Спасском монастыре в усыпальнице бояр Романовых, на ее похоронах, при громадном стечении народа, присутствовали родственники Разумовских. Другая княжна Тараканова появилась на политическом горизонте на 10 лет раньше и тоже испытала на себе просвещенный абсолютизм российской императрицы Екатерины II.

В 1772 году в Париже появилась красавица, назвавшаяся персидской принцессой Али-Эмете, затем она превратилась в княжну Владимирскую, а в 1774 году в княжну Тараканову, дочь Елизаветы Петровны, и, объявив себя сестрой Пугачева, выставила себя претенденткой на российский престол. Для достижения российского престола она направилась в Константинополь, но бурею была выброшена около Рагузы, где и прожила до 1774 года. Хотя все ее выступления, все ее обращения за помощью к султану, в Рим, не достигали своей цели, никто не хотел помогать этой уже слишком очевидной авантюристке, все-таки проживание ее на свободе в Европе было не по сердцу Екатерине II, и она предложила Алексею Орлову добыть претендентку, доставить ее в Россию.

Красавец, силач собою, Алексей Орлов притворился влюбленным в Тараканову, и в ней пробудилось истинное чувство к этому чудо-богатырю. И раз, гуляя с ним по берегу моря, она увидала стоявшее русское судно — военный фрегат. Алексей Орлов предложил влюбленной в него женщине осмотреть это судно, никогда ею не виданный русский военный корабль. Она согласилась, но когда вступила на палубу, то Орлов объявил ее пленницею, и она была доставлена в Петербург, некоторое время будто бы содержалась в Островках Потемкина, который ее и допрашивал. Затем она была заключена в Петропавловскую крепость, где и умерла от чахотки 4 декабря 1775 года, скрыв тайну своего рождения даже от священника…

Сказание пошло дальше, и стали уверять, что княжна Тараканова, заключенная в Петропавловской крепости, погибла во время наводнения 1777 года, что и подало повод молодому талантливому художнику Фловицкому нарисовать свою интересную картину, находящуюся в Третьяковской галерее…

После смерти Потемкина его имение переходило из рук в руки, один из владельцев в 80-х годах прошлого столетия пытался ремонтировать главный дом, чтобы сдавать его под дачи, но этот проект видимо не был выполнен, и остатки дома сохранились до сих пор.

От Островков, не доезжая до Шлиссельбурга 4–5 верст, правый берег начинает повышаться — перед проезжающими «Красные сосны» и Преображенская гора с памятником Петру Великому.