Вверх тормашками в наоборот-2 (СИ)

Проснулась я среди ночи. Геллана рядом не было, но неподалёку сидел Раграсс, подбрасывая сухие веточки в костёр. Я отползла, а затем встала на колени, прислушиваясь. Сердце рвалось наружу, дыхание сбилось. Я поднялась и сделала несколько шагов от костра в сторону.

– Дара?

Я не сразу поняла, что Геллан зовёт меня. Наверное, я выглядела страшно, потому что он поменялся в лице, подобрался, в глазах полыхнула тревога.

– Там, – выдавила я и неопределённо махнула рукой. – Надо туда, ты не слышишь?

Судя по всему, он не слышал, но успел перехватить меня за талию.

– Он зовёт, Геллан, – прошептала я и рванулась из его сильных рук.

Глава 43. Последний из могикан Зеосса

Геллан

Дара брыкалась, как норовистая лошадь. Он помнил: так она вела себя, когда спасала ткачика. Видимо, и сейчас слышала зов и ничего не могла с собой поделать.

Геллан знал: её не удержать. Да и не хотел удерживать, но и отпустить одну в опасном Груане не мог.

– Буди Ферайю! – приказал он Раграссу. Мохнатка метнулся к одному из домов. За что ему нравился парень, так это за умение не задавать лишних вопросов.

Охотница спала, как убитая. Геллан слышал, как гаркнул Раграсс, но с тем же успехом солнце могло провалиться в сердце дракона: Ферайя, не шелохнувшись, безмятежно улыбалась во сне. Зато от лёгкого прикосновения очнулась моментально. Вскочила и повалила мохнатку на землю одним движением ноги. Сразу же оценила ситуацию и махнула рукой.

Геллан отпустил Дару. Девчонка метнулась к густым кустам, не оборачиваясь и не глядя, идёт ли кто за ней. Ферайя шла рядом. Геллан – с другой стороны. Сзади скользили Раграсс и Сандр.

Дара бежала так, словно видела в темноте. Безошибочно перескакивала через толстые корни, уверенно поворачивала в сторону, будто не по незнакомому Груану шла, а по широкой ровной дороге – безопасной и скучной.

– Видящая? – пробормотала Ферайя, никого конкретно не спрашивая.

На такие вопросы лучше не отвечать. Дара – это Дара: не подчиняется никаким классификациям и устоям.

Они залезли в самую гущу: продираться стало тяжело, ветки хлестали по лицам, хорошо хоть не пытались удушить или обездвижить. Геллан видел, как тревожно сжимает охотница челюсти, как бьётся жилка у неё на виске.

– Осторожно! – вскрикивает она, но Дара и без того останавливается, как вкопанная. Беспомощно переводит взгляд с Геллана на Ферайю. Затем достаёт стило. Лезвие светится розово во тьме, рассеивая лёгкие лучи.

– Там, – кивает она на непролазные кусты, но все уже и так слышат глухое рычание и звуки борьбы. Ферайя достаёт стрелы, но Дара качает головой: – Нет, не надо. Ты его ранишь. Стрелы не помогут.

В затылок дышат Сандр и Раграсс. Мохнатка уже преобразился и готов к прыжку.

– Три-четыре, – шепчет Дара, прикрывает глаза и ломится сквозь кусты. Геллан обнажает меч.

Их безумная, всклокоченная пятёрка вываливается на крохотный участок. Ничего не понять – только Дарин стило немного освещает рычащий огромный лохматый клубок.

– Отсекаем лианы! – командует Дара. И сейчас она совсем не похожа на испуганную девчонку: собранная, скупая на жесты, с уверенным взглядом. Первая кидается к плотно стоящим деревьям и, орудуя стило, как заправский мясник, рубит узкие живые ленты, что почти упаковали непонятное нечто.

Раграсс рвёт когтями. Азартно, с наслаждением. Геллан краем глаза видит, как ходят под кожей налитые мышцы. Ферайя и Сандр продвинулись дальше по кругу и водят стило, как смычком по туго натянутым струнам. Сам он достал меч и широким полукругом разорвал связь лиан с деревьями, что стоят, как верстовые столбы.

Лианы, всхлипывая, булькали соком и опадали, как обезглавленные змеи. Удивляло и настораживало, что не шевелились и не подавали признаков жизни деревья, их породившие.

Дара оставила их сражаться с остатками цепких щупалец, а сама кинулась к тому, что крутилось, как неповоротливый шар, пытаясь сбросить присосавшиеся ленты.

Она срывала их руками, брезгливо трясла растопыренными пальцами и нежно гладила лохматое нечто.

– Постой, не спеши, я помогу тебе, только не крутись, пожалуйста, – приговаривала Небесная, а Геллан вдруг подумал, что хотел бы оказаться на месте несчастного, чтобы почувствовать её заботу и тепло, ощутить прикосновение ладоней, увидеть ласковость глаз, услышать журчание голоса, в котором звучала любовь. Любовь к непонятному существу.

Животное замерло на какое-то время, затем встряхнулось, как пёсоглав или кош, сбрасывая ошмётки мёртвых лиан.

Геллан замер. Увидел, как сделали стойку Раграсс и Сандр. Хотелось протереть глаза. Он тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, но ничего не изменилось: Дара прижимала к себе лохматую голову легенды, которую никто и никогда не видел вживую. Только рисунки на страницах летописей.

Одна Ферайя не удивилась. Стояла спокойно и смотрела с интересом на девчонку.

– Я сплю? Или это настоящий мшист? – спросил Сандр.

– Не спишь, – ответила Ферайя. – И он самый что ни есть настоящий и живой. Йалис, ты таки попался, – устало обронила она, обращаясь к животному.