Вверх тормашками в наоборот-2 (СИ)

– Геллан… – тут же вмешивается Дара. Только она умеет произносить имя стакера так, что тому трудно отказать.

Иногда Ренну больно смотреть на него, вот как сейчас. Иногда трудно держать внутри тайну, но со временем стало привычнее, а иногда даже он понимал: ничего не ушло, не исчезло, но самообман на какое-то время маску превращает в его настоящее лицо. Потому что ему больше не хотелось ненавидеть.

– Если для тебя важно побывать там и продолжить путь с нами, мы поедем в селение, – голос Геллана доносится до него как из-под толщи воды. – Если там хорошо, Ви, малыш Фео и Дред останутся. Они с самого начала хотели осесть где-нибудь в тихом местечке.

Ренн вдруг понимает, что его ломает. Скручивают, чуть ли не ставят на колени спокойные слова Геллана. Его панцирь идёт трещинами и готов развалиться на части. Он встречается с глазами Алесты – глубокими и, кажется, взволнованными.

– Да, это важно, – выдыхает он с дрожью. – Важно и побывать и отправиться в путь вместе. Я не смел просить, но да, да!

Облегчение накатывает волной, до слёз. Геллан кивает, Дара сияет улыбкой, Алеста поправляет выбившуюся из косы прядку.

– Там очень тихое местечко. Уютное. Поселение небольшое, дружное. Думаю, Ви там понравится.

Он знает уже, что всё решилось, но продолжает уговаривать, расписывать, что-то доказывать. Не может остановиться. Наверное, ему очень важно быть с ними. Больше, чем он сам думал.

Дара

Меня всегда интересовали такие моменты. Вот мы идём, ничего такого не намечается. И вдруг – опа! – уже свернули в сторону. А потом вдруг – опа! – и уже собрались углубиться дальше. Не знаю, что бы я делала, если бы Геллан вдруг согласился отпустить Ренна. Или упёрся бы и не захотел заехать в эту деревушку.

Во-первых, жутко хотелось посмотреть, почему туда тянет Ренна. Кажется, он там уже бывал и не нашёл того, что искал. Но расспрашивать об этом не имело смысла: вряд ли маг поделился бы своим сокровенным. Не тот типаж. Или не то время ещё.

Во-вторых, я перестала верить в случайности. Даже если тебя мотает из стороны в сторону и происходят какие-то дикие вещи, надо задуматься. Может, где-то во всём этом спряталась подсказка или встретится что-то очень нужное – случайно вдруг. Поэтому лично я восприняла наш поход «налево» спокойно.

Замок водной сайны торчал посреди голой степи как огромный корявый бокал. Странная такая форма для жилища: мощное основание, узкая середина-ножка и расширяющаяся кверху крыша, похожая на чашу.

Она увидела нас издалека, вышла навстречу и стояла, скрестив руки на груди. Спокойная, статная, но без улыбки на лице. Голубые волосы ручейками стекали на грудь. Беспорядочные локоны, хаотичные, будто она вымыла голову и легла спать, поднялась и забыла расчесаться.

– Вирталлия, – поприветствовал сайну Файгенн, как только мы приблизились. Пацан склонил голову в поклоне, а она провела указательным пальцем по воздуху, очерчивая овал его лица. Всё так же без улыбки, очень серьёзно. У неё синие глаза, очень тёмные. Не кажется ни девой юной, ни зрелой женщиной. Что-то гораздо глубже.

Нет в её лице идеальной гладкости, как у Иранны. Нет красоты, как у Пиррии, но в неё хочется смотреться, как в зеркало. Не мимолётный взгляд, а долгий придирчивый осмотр.

– Я выполню твою просьбу, Файгенн, – голос у неё журчащий, всё время меняющий тональность, будто в горле булькает что-то. – Не могу пригласить вас внутрь, только девочку. Слишком много огненных.

Её глаз наконец-то касается улыбка. Она не извиняется – знает себе цену.

– Доверьтесь, – журчит она, глядя Геллану в глаза. – Я сайна, и знаю, в чём моё предназначение.

Вижу, как штопором взвивается Пиррия. Чувствует, видать, что в её огород камень запущен. Но сникает, прячется, пытаясь стать неприметнее. Почему-то становится её жаль. Хочется пригреть её, как бездомного котёнка. Какая-никакая, а наша.

Мила идёт за Виталлией без опаски. Слежу за ней с гордостью: вряд ли бы она сама подала кому-то чужому руку, а сейчас вкладывает ладонь в протянутую сайной руку и входит в замок. Любопытно, что там, но нам туда путь заказан, к сожалению.

Их не было долго, может, час, может, два. Трудно ориентироваться, когда нет часов, чтобы понять. Только по солнцу видно: не спешит сайна Милу нам вернуть.

Они появляются на пороге. Мила улыбается, на щеках – румянец. Вирталлия манит пальцем Геллана. Что-то говорит ему в полголоса – не услышать и не понять её слов. Видно только, как качает головой и как подёргиваются грустью синие глаза. Видимо, не так уж много толку от нашей попытки.

– Ты всё правильно сделал, сынок, – говорит она Файгенну, и снова чертит указательным пальцем вокруг его лица. – Будь с нею, пока есть возможность. Силой делиться можно – не убудет, потому что силён твой источник. Ты удивил меня. Обычно мальчики в твоём возрасте уже гасят силу или находятся совсем не здесь.

Она мечет взгляд в Ренна, и тот выпрямляется в седле. Кажется, он хочет что-то спросить, но не решается. Сайна качает головой:

– У меня нет ответов, маг. Да ты и сам это знаешь. Езжайте, куда надумали. И, может, ты в этот раз найдёшь.