Вы поднялись этажом выше

И вот 22 июня. Шокирующие кадры из Кампалы, Уганда. Слегка подтормаживающая цифровая съемка, в реальном времени. Африканский город, на горизонте горы, вдалеке обширная водная гладь. Съемочная группа едет на джипе по улицам, буквально заваленным трупами, и по краям дороги растут серебристые цветы. Джип останавливается, камеру начинает сильно трясти, и она почти вплотную приближается к одному из страшных растений, показывая его во всех подробностях: длинный безлистый стебель, редкие шипы, и на нем раскачивается чашеобразный цветок с округлыми серебристыми лепестками. Пара секунд, в объективе появляется рука, срывает цветок, исчезает вместе с ним. Изображение летит кувырком и останавливается повернутым на девяносто градусов. Восстанавливается нормальный вид, и в объективе - оператор, безмятежно шагающий прочь по заваленной телами улице. Опять все кувыркается, и картинка погасает.

С того момента события начали раскручиваться с умопомрачительной скоростью, будто бы экспоненциальный график преодолел неуловимую точку перелома и понесся вверх все круче, готовый вот-вот отвесно устремиться в бесконечность.

Через час, не больше, пришли известия о массовой гибели жителей Либревиля и Кито. Еще несколько часов, и сведения о десятках тысяч жертв из Индонезии и стран экваториальной Африки. Двадцать четвертого - Сингапурский Кошмар, двадцать седьмого зараза добралась до Джакарты и Лагоса.

Следующие десять дней в каком-то чаду и тумане. Никаких конкретных воспоминаний, только мерзкий тяжелый осадок от головной боли.

Ничего было непонятно. В умах людей вокруг полная темнота, в сердцах беспробудный страх. Экспедиции ученых и медиков исчезают бесследно. Одно сообщение противоречит другом, пришедшему секундой раньше.

В отдельные счастливые минуты президент начинал думать, что это какое-то глобальное недоразумение, информационный теракт, ведь не могут растения плодиться с такой скоростью и совершенно игнорировать природные условия!

Но чем дальше, тем реже возникала надежда и тем короче становились ее вспышки. Президент все яснее понимал, что посеять такую дезинформацию не способна даже так называемая "Секта Мегабайта".

В конце июня ему в голову пришла мысль застрелиться, но он каким-то чудом тогда пересилил себя. Вскоре он пожалел об этом.

Второго июня верховный главнокомандующий США обвинил в катастрофе диктатора Кюдзаву и предъявил ему ультиматум с требованием "немедленно прекратить уничтожение землян" и предоставить американским войскам доступ к военным базам и компьютерным сетям Японии. Диктатор отказался выполнять условия и публично обвинил в происходящем США. Это случилось второго июня, в пять тридцать семь по московскому времени.

В ночь на третье президента разбудили зловещие тревожные звуки. Это звонил телефон экстренной связи, так называемой "предъядерки". Когда он схватил трубку, дрожащий, срывающийся на крик голос третьего помощника объявил, что Японии больше нет. Совсем нет. От Шумшу до Окинавы. На всем побережье наводнения, Владивосток смыт, зараженные облака пыли быстро движутся вглубь материка.

Президент хорошо помнил, как в первый момент ничего не мог понять. Потом серьезно решил, что помощник, нализавшись, рассказывает ему анекдот, хотел его арестовать за государственную измену, потом отказывался верить и кричал какие-то неприличные глупости, что это провокация и т.д., вдруг впал в оцепенение, даже головная боль утихла, и долго сидел неподвижно, и казалось ему, что он спит и видит кошмар. А затем много часов подряд кромешного ада. Он кому-то звонил, подписывал какие-то бумаги, куда-то летал, где-то выступал и что-то говорил, вокруг было много людей и все тоже говорили, даже кричали, судя по лицам, но голосов, кажется, не было, как будто во всем мире выключили звук... И во время его речи кто-то сорвал с ноги туфлю, кинул в президиум и попал в генерального секретаря, седого негра, стоявшего справа.

Дальше было что-то еще, но президент очень боялся вспомнить и поспешно перескочил памятью вперед на сутки.

Четвертого ему уже не было дела до санкций ООН, свар между Штатами и ЕС и до того, были эти свары, или нет, ему не было дело до интервенции и до того, кто куда вторгался, было все равно, какие там еще кровавые безобразия творятся в Вашингтоне... Это все казалось очень далеким и незначительным. Главным было то, что "чрезвычайные меры" не помогли нисколько: розы все наступали и уже пересекли тридцатые градусы широты.

Это значило, что вот-вот заражение достигнет южных рубежей его страны. А как с ними бороться, до сих пор было неизвестно, и президент сам не верил в отряды очистки, которые спешно формировались по его приказу. Он уже тогда подозревал, что это конец, но не признавался самому себе, продолжал себя обманывать и суетиться.