Вы помните Пако

Когда дон Альфонсо рассказал жене о сцене, происшедшей между ним и Мигелем Люхи, которого временно пришлось отстранить от должности, пока сверху не пришло распоряжение о, несомненно, еще более суровых мерах, которые, очевидно, навеки закроют парню дорогу в полицию, у Мерседес пропал ее прекрасный аппетит. Еще больше, чем об испорченной карьере инспектора, сеньора Мартин сокрушалась о судьбе Кончи, которая, право же, не заслуживала подобного наказания. Слушая объяснения супруга и вглядываясь в его расстроенное лицо, она раздумывала, каким бы образом примирить обоих мужчин и сохранить подругу.

- А не чересчур ли ты был суров, Альфонсо?

- Я выполнил свой долг, Мерседес.

- Конечно... но не резковато ли?

- На моем месте кто угодно действовал бы еще решительнее.

- Но другие ведь не знают Мигеля Люхи так хорошо, как ты!

- Если бы ты только слышала, чего он посмел мне наговорить!

- Гнев - плохой советчик.

- Но я же как-никак его начальник!

- Только по службе, Альфонсо...

- А это разве не служебное дело?

- Я не уверена... Будь тут замешан кто-то другой, а не убийца Пако и его отца, Люхи ни за что так бы не поступил, и ты это прекрасно знаешь!

Комиссар проворчал что-то неопределенное, и Мерседес почувствовала, что выигрывает партию.

- Вы, католанцы - и я не устаю твердить тебе это много лет - слегка отстали в развитии.

Дон Альфонсо сделал вид, будто принял замечание жены всерьез.

- Отстали? Это от кого же, скажи на милость? Уж не от вас ли, андалусийцев?

- Совершенно верно! Вот мы никогда не оставляем оскорбление безнаказанным!

- А для чего тогда, по-твоему, полиция?

- Наказывать обидчиков вместо тех, у кого не хватает пороху делать это самостоятельно!

- Неудивительно, что ты так говоришь... Если родился и вырос среди дикарей...

- Ну да, а вы, северяне, только и мечтаете получить одну из этих дикарок в жены!

Супруги обожали подобные перепалки, и Мерседес нарочно избрала обходной путь. Прежде чем перейти в наступление, следовало вернуть Альфонсо доброе расположение духа и дать ему расслабиться.

- Скажи, мой Альфонсо, - вдруг совсем другим тоном спросила она. - А ты подумал о бедняжке Конче? Как она, должно быть, страдает... ведь теперь все их будущее испорчено...

- Сама виновата! Поискала бы супруга поуравновешеннее!

- Но ты-то женился на мне! Думаешь, коллеги тебя не жалеют за то, что связался с такой сумасшедшей?

Растроганный комиссар встал и расцеловал жену в пухлые щеки.

- Ну, я - другое дело. И потом, я же тебя люблю!

- Так ты, что ж, воображаешь, будто она его не любит, а?

- Знаю, Мерседес, знаю... Но, послушай, Мигель меня пугает...

- Пугает?

- Парень не в себе... Это сплошной комок ненависти... В любой момент он способен превратиться в убийцу, и я отстранил его от работы прежде всего из этих соображений... Вот только не уверен, что даже это остановит Мигеля.

- Не лучше ли тогда держать его при себе? Тогда он хоть будет под наблюдением.

Дон Альфонсо с улыбкой посмотрел на жену.

- Ловко ты это провернула, Мерседес... Так ты хочешь, чтобы я ему позвонил?

- Как будто ты сам этого не хочешь, Альфонсо!

- И что же, мне просить прощения?

- Не болтай глупостей! Просто вызови для окончательного объяснения.

- Видимо, мне на роду написано никогда ни в чем тебе не отказывать!

Глубоко вздохнув, он пошел к телефону, но в глубине души был очень доволен. Трубку сняла донья Конча. Мерседес пыталась по лицу мужа угадать, что ему отвечают, и по хмурому виду Мартина сразу поняла, что ее надежды на то, что все уладится, не оправдались. Сухо попрощавшись с доньей Кончей, Мартин бросил трубку и повернулся к жене.

- Ну, что я тебе говорил? Мигель совсем спятил! Знаешь, где он сейчас? У больницы Сан-Пабло! Караулит Хоакина Пуига. Мигель, видите ли, не теряет бдительности и подозревает, что тот попытается удрать сегодня ночью!

- Чего ради он там ждет?

- Чтобы снова отколотить Пуига, черт возьми, и снова вынудить к признаниям! Люхи вполне способен его доконать.

- А что говорит Конча?

- Она одевается. Хочет попробовать урезонить мужа или по крайней мере повиснуть у него на шее и помешать совершить непоправимую глупость.

Комиссар Мартин снова снял трубку и, позвонив в управление, приказал двум дежурным инспекторам незаметно подойти к больнице Сан-Пабло, найти инспектора Люхи и, не показываясь, не сводить с него глаз, пока тот не вернется домой, а потом явиться с докладом, да не в управление, а на квартиру. Наконец, к величайшей досаде дежурной медсестры, Мартин тоже решил выяснить, когда Хоакин Пуиг покинет пределы больницы. Медсестра решила, что судьбой этого господина интересуется чересчур много народу.