Вы призвали не того... Книга 1

— Как там тебя звали? Граора? — прохрипел я, поднимаясь и чувствуя, как с дикой болью и шипением зарастают раны, а глаза китайца становятся вполне себе европейскими. — Так вот, смерть этого пиздюка я точно посвящу тебе…

На границе сознания раздался чей-то смех. Не тот многоголосый хохот безумной Бездны. А чей-то густой, басовитый смех, который может издать только прокуренная глотка старого рокера.

«Ну, давай! Отожги!» — ответил мне голос.

В голове зазвучал старый добрый рок.

Как будто кто-то врубил на полную мощность концертные колонки прямо у меня в ушах!

«Машина смерти сошла с ума! Она летит, сметая всех! Мы увернулись на этот раз! Ушли по белой полосе!»

Тело наполнилось непередаваемой энергией и легкостью, а сознание — просто зашкаливающей кровожадностью. Мне стало глубоко похуй на все. На мир, на раны, на прошлое и будущее. Был только этот момент. И хотелось мне только одного…

ПОРВАТЬ ВСЕХ!!!

«Мы здесь сегодня! А завтра будет там, где тошно от огня чертям!»

Узкоглазая рожа оказалась вдруг очень-очень близко. Удар. Простой удар кулаком. Зачем мне какие-то железки?

«Мы будем драться на Земле, под Солнцем и в кромешной тьме! Мы будем драться в небесах, мы будем драться до конца!»

Сунь Хуй Вчай как в замедленной съемке полетел по воздуху, оставляя за собой шлейф из крови и осколков зубов.

«Мы будем драться, чтобы жить, за тех, кто первым был убит! Враг словно призрак без лица! Мы будем драться до конца! Мы будем драться!»

Китайская рожа не успевает приземлиться, а я уже хватаю его за затылок и впечатываю мерзкую харю в землю. Приподнимаю. Он что-то мычит. Впечатываю еще раз. Со всего размаха. Вкладывая все чувства, что этот уебок успел вызвать в моей трусливой маленькой душонке, сейчас озверевшей до состояния взбесившегося мамонта.

«Под черной майкой играет рок! И мы готовы побеждать! Так дай нам дело без лишних слов! Отправь подальше воевать!»

Хватаю урода за ногу и начинаю радостно молотить им по земле. Не долго — нога не выдержала и оторвалась. Не беда, есть вторая!

«Войну придумай! Придумай нам врага! И Смерть что рыщет в трех шагах!»

Почти не шевелящая тушка падает мне под ноги. Ног нет. Рук нет. Больше махать нечем. Поднимаю ногу и со всего маху впечатываю подошву в грудину. Легендарные доспехи с треском вминают внутрь как простая картонка. Нога ломается, с брызгами крови из нее вылетают осколки раздробленной кости. Желтая рожа захлебывается кровью и больше не дышит.

Но рок еще играет. А ко мне, что-то вереща, несутся со склонов еще враги…

«Мы будем драться на Земле, под Солнцем и в кромешной тьме! Мы будем драться в небесах, мы будем драться до конца!»

Хруст ломаемых костей, запах крови и потрохов. Звук рассекаемой плоти. Крики ужаса и агонии. Счастливый хохот.

Чей?

Мой, конечно же!

ЭТО ЖЕ ТАК ВЕСЕЛО!!!

«Мы будем драться чтобы жить, за тех кто первым был убит! Враг словно призрак без лица! Мы будем драться до конца! Мы будем драться!»…

Музыка стихла.

Я без сил упал на залитую кровью землю. Повернул голову. Встретился взглядом с парой остекленевших глаз какой-то блондинки. От нее тут лежала только голова, шея и правое плечо с одной обнаженной грудью. Застывшее в гримасе ужаса лицо смотрело прямо на меня. Отвернувшись, я кое-как приподнялся на руках и осмотрелся.

Бойня…

Меня стошнило. Регенерация болью скрутила тело. Сознание медленно куда-т уплыло.

— Андрэ? — кто-то тряс меня за плечи. — Не реагирует.

— По щекам его похлопай, — подсказал второй голосок.

Меня легонько похлопали по лицу. Легонько — это в понимании Антуанетты, с ее показателем силы в чудовищные двести шестьдесят единиц. Будь на моем месте кто-нибудь менее крепкий и живучий, ему бы просто оторвало голову. Я же, похоже, отделался только легким сотрясением.

— Ты меня угробить хочешь? — спросил я, открывая глаза и хватаясь за болящую голову. Мир перед глазами качался и стремился куда-то уплыть, как палуба тонущего в шторм корабля.

— Пока нет. Это ты натворил? — серьезным тоном уточнила моя рабыня, обводя рукой заваленную разорванными трупами ложбинку меж двух холмов. Сами мы сидели на склоне одного из них.

— Угу, — со вздохом сознался я. — Под берсеркером. Правда, каким-то странным.

— Странным? — уточнила любопытная Жанна.

— Не важно, — отмахнулся я. — Выжившие есть?

Снизу раздался хруст, чей-то короткий, быстро оборвавшийся визг и чавкающие звуки.

— Скорее всего, уже нет, — невозмутимо ответила Антуанетта.

— Блядь, Кроконяшка, скотина злоебучая, а ну выплюнь няшку! — я, хватаясь за голову, поспешил к этому передвижному средству от запора, тут же послушно выплюнувшему пожеванный и изъеденный кислотой труп.

— Вы почему ее не остановили? — спросил я направившихся следом спутниц.

— Она только тебя слушается, — пожала плечами Антуанетта.

— А я вообще к ней подходить боюсь, — пискнула из-за ее плеча рыжая аптечка.

Я тряхнул головой, прогоняя последние остатки сотрясения, и еще раз оглядел поле боя. После чего повернулся к восьмилапой страшиле.

— Еще живые есть?

Та попыталась прикинуться шлангом. Пришлось ткнуть ей пальцем в глаз.