Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора

Вскоре меня попросили написать раздел о сексе в книге Oxford Companion to the Body («Оксфордский справочник по телу») — и внезапно я прослыл экспертом в области секса. С тех пор избавиться от этой репутации сложновато.

Касабланка

BMJ[4], 11 августа 2010 г.

Столько забегаловок разбросано по всему миру, в разных городах… Но если достаточно долго смотреть на небо, размышлял я, то рано или поздно в вашем мире воссияет новая прекрасная звезда. Богарту было знакомо это чувство. Стройная и высокая, она была из тех женщин, благодаря которым начинаешь подозревать, что дефицит тестостерона — всего лишь очередная выдумка фармацевтических компаний, а не реальное заболевание.

— Вы просили заключение другого врача о миссис Мерфи, — надула она губы.

— Поехали, — сказал я.

Выезжая из города, я увидел трех отморозков, пристававших к пожилой даме в инвалидном кресле. Я прогнал их, как следует зарядив одному по уху.

— Pour encourager les autres, — пояснил я в лучшей манере Сержа Генсбура[5].

— Vous parlez Français? — спросила она, отдаленно напоминая Джейн Биркин[6], проезжающую на скутере.

— Un petit peu[7], — скромно сказал я.

Мы ехали по залитой солнцем проселочной дороге мимо генетически модифицированных коров, и вдруг я внезапно затормозил. Прежде чем она успела возразить, я уже возвращался к машине, баюкая на руках крошечного котенка.

— Бедняжку бросили посреди дороги, — сказал я, заворачивая котенка в импровизированное одеяло, а на самом деле в старый защитный костюм от свиного гриппа (у нас осталось всего несколько тысяч), — но я знаю одну маленькую девочку, которая потеряла щенка несколько недель назад, — она-то и приютит малыша.

Мы зашли в дом миссис Мерфи (к счастью, Салли — ее пышногрудой племянницы — поблизости не было, а то получилось бы неловко: ненавижу, когда женщины из-за меня дерутся), и она подтвердила мой диагноз.

— Ваш доктор был прав, — сказала она, — нет ни функционального расстройства, ни чего-то необычного, это определенно системная красная волчанка!

— Как обычно, — добавила миссис Мерфи, протягивая мне деньги, словно это была взятка. Я принял их, прикрывая ладонью, и тайком сунул ей в руку антибиотики.

На обратном пути я остановился, достал мандолину и корзину с копченым лососем и шампанским.

— Сударыня, будь вечны наши жизни, кто бы стыдливость предал укоризне?[8] — прошептал я. Ее губы по вкусу напоминали апельсины и вино, и мы занимались любовью на ложе из осенних листьев и волшебных грибов. Негромкие экстатические вскрики сопровождались мяуканьем голодного котенка.

— Ахилл мой, — с хрипотцой прошептала она, — увидимся ли мы сегодня вечером?

— Я никогда не планирую так далеко вперед, — сказал я.

— Что ты за врач? — спросила она.

— Такой же, как и любой другой, — сказал я, — только куда больше.

Любовь — это слабость?

GP[9], 17 октября 2012 г.

Мне нравится считать себя начитанным человеком, но вынужден признать, что роман «Пятьдесят оттенков серого» пока не занял почетное место на моей книжной полке.

Понимаю: там пишут о радостях любви, садомазохизме и сексуальных извращениях, но для подобных тем я слишком стар.

Что ж, и со мной это случалось, и я проделывал всякие штуки в пропотевшей футболке, всегда предпочитая практику теории. Я даже помню, когда впервые занимался сексом, — чек до сих пор сохранился.

Можете считать меня циником, но любовь — это слабость, способ, использовать другого человека, а не чувство, поглощающее подобно зыбучим пескам. Граучо[10] в книге «День на скачках» писал: «Попросите флориста доставить розы миссис Апджон и написать „Эмили, я люблю тебя“ на обратной стороне счета».

Любовь одновременно приносит неудобство и заставляет манипулировать людьми.

— Доктор, я люблю вас, — сказала она, глядя на меня сияющими глазами (хотя, может быть, они так блестели из-за наркотиков). Спешу уточнить, что это произошло много-много лет назад, когда я был молод и хорош собой. Также я должен признать, что мне нравятся молоденькие девушки, и чем моложе, тем больше, но разве что потому, что у них короче история болезни.

— А вы меня любите? — спросила она.

— Будучи светским гуманистом, — быстро нашелся я, не желая быть излишне резким и обидеть ее, — я верю в любовь к людям ради них самих, а не по указанию какого-то воображаемого мифического существа. Но, как вы понимаете, это глобальная проблема, и ее не следует принимать на свой счет.

— Но когда вы до меня дотронулись сейчас, я совершенно точно что-то почувствовала, — возразила она.

— Учитывая ваше давление, нельзя сказать, что этот жест был исполнен эротизма, — ответил я, приготовившись нажать кнопку вызова, но вспоминая, что мы забыли ее подключить. — Любой физический контакт необходим с медицинской точки зрения.

— Можете не скрывать свои чувства, — предложила она.