Выбери меня

Александра Барсукова вернулась домой за полночь и, как обычно, занялась просмотром электронной почты. Внимание телеведущей привлекло послание за подписью «Стрингер». Некто сообщал, что имеет сведения о предстоящем покушении на Василия Петровича Чуткого, и предлагал встретиться, дабы обсудить материальную сторону вопроса. Саша вздохнула, переслала копию письма в Городское УВД и решила, что завтра предупредит самого Чуткого, а со «Стрингером» встретится, когда появится хоть какая-то перспектива досуга. Интуиция подсказывала ей, что, скорее всего, послание — очередная пиаровская «утка» со стороны изобретательного руководителя «русичей».

Через некоторое время она снова натолкнулась на послание «брата Медарда».

«Я уже не могу питать надежду сбросить тяжкое бремя грехов и обрести прощение и вечное блаженство, проклиная самого себя и жизнь свою, я в безутешном отчаянии готов хоть сейчас умереть, если со всей правдивостью, в глубоком сердечном сокрушении, не открою вам как на исповеди все, что со мной произошло…

Уважаемая Александра Николаевна! Полагаю, что вы так же, как и я, считаете, что любое зло, происходящее на земле, должно быть наказано. Только некоторые, считая так, ждут, что наказание это осуществит кто-то другой. Иные же берут на себя бремя ответственности и исполняют предназначение миссионера добра и справедливости. Поэтому, когда Вы отыщете истину в очередной криминальной драме, подумайте, кого в действительности следует винить за содеянное. А то, что вы ее отыщете, я не сомневаюсь».

«Черт возьми! — рассердилась Саша. — Он словно дразнит меня и жаждет во всем мне признаться. Конечно, это не такое уж и редкое желание для преступника, многие из них просто ищут одобрения своим действиям. Ладно, если он уверен, что я найду истину, я ее найду. Он полагает, что до него не добраться? Зря».

Решительно щелкнув «мышкой», Саша выключила компьютер. Потом она позвонила Миловской и попросила пригласить на завтра в редакцию старейшую сотрудницу Театральной академии, о которой рассказывал Томашевич. А также — Перова и Ирену Игоревну, с которыми они познакомились на съемке злополучного ток-шоу «Небывальщина»…

Манефу Николаевну Урбанскую, Виктора Владимировича Перова и Ирену Игоревну Белую встречали Мила Миловская и Александр Лапшин, которого все трое гостей канала знали еще по театральному институту. У Ирены Игоревны, тогда еще ассистентки факультета драматического искусства, Лапшин четыре года постигал основы сценической речи, а Перов, как заведующий кафедрой актерского мастерства, посещал все экзамены без исключения и знал всех студентов в лицо. Что касается столетней старухи, то о ней говорить излишне. Когда-то, пригласив в свой сейф юного Лапшина, она долго уговаривала его снять перед третьим туром серьгу из уха. Но Лапшин уже тогда был не в меру упрям и Манефу не послушался, отчего оказался на грани провала. Но серьга в ухе — символ свободы и независимости — осталась.

Когда гости расселись в редакции, пришла Саша Барсукова и обратилась к ним с такими словами:

— Я пригласила вас для того, чтобы попросить о помощи. Возможно, ваши профессиональные память и интуиция помогут нам вместе разгадать один ребус. А проще говоря, нужно узнать одного человека. Или, как говорят криминалисты, опознать.

— Этот человек — преступник? — глубоким контральто спросила Урбанская.

— Возможно, — кивнула Саша. — Я предполагаю, что он учился в вашем вузе.

— Если он учился в нашем вузе, мы его узнаем, — сказала Манефа Николаевна. — Даже если на его лице будет толстый слой грима.

— Без грима тут наверняка не обошлось. — Барсукова нахмурилась. — Ирена Игоревна, вы этого человека уже видели. Помните ту женщину, которая во время съемок ток-шоу нападала на Полуянова?

— Эту женщину я не знаю, — уверенно проговорила Белая. — Она не училась в нашем вузе.

— Возможно, вы не очень вглядывались в ее лицо, — произнесла Саша. — Да и вообще вы не могли видеть ее лица. Вы же сидели в четвертом ряду, а она — в первом. Сейчас я покажу вам ее крупный план.

Ирена Игоревна демонстративно повела плечами. Урбанская и Перов, словно извиняясь за свою коллегу, ободряюще улыбнулись Александре.