Выбирая жизнь

«Я сознаю, что здоровьем заниматься надо. Но я привыкла заниматься тем, что мне интересно, понимаешь? Тем, что наполняет энергией, а забота – и неинтересно, и энергию не дает, а скорее, забирает… Даже в отпуск себя выгнать сложно. Что там интересного? Для меня это означает променять яркое, мощное, наполняющее на нечто непонятное. Я, конечно, умею получать удовольствие от момента, от „здесь и сейчас“, от вкуса и запаха, от моря и солнца, но недолго. А как только вновь наполняюсь, энергия захлестывает, и я снова скатываюсь в творческую наркоманию. Не знаю пока, как это изменить. Вчера в комментариях меня обвинили в гордыне. Я принимаю это. И признаюсь, что очень люблю своих зрителей, читателей, но одновременно с этим все, что я делаю, это не для них, но для себя. Опять же, потому что я наркоман своего творчества. И не знаю, надо ли от этого лечиться, чтобы стать „нормальным“ человеком. Ведь я просто хочу творить! Бог наградил меня множеством талантов. И я ощущаю волнение и ответственность – реализовать все это, чтобы передать дальше.

Я творю собой, на всю катушку, ведь иначе нечестно.

А иногда контраст между обычным миром и моим такой, что в пору повеситься. Да, у меня бывает такое настроение. Я столько всего сделала уже, что…

Но тут я вспоминаю, что я единственный кормилец. У меня две дочери, которым очень нужна любящая и хорошая мама. Они не переживут моей смерти. И только при этих мыслях я возвращаюсь на очередной виток, как птица феникс…»

Весь день я перечитывала ее ответ, снова и снова размышляя над сказанным. Я понимала, что при всей логике и гладкости ее мыслей за словами есть много того, что разрушает идиллию осознаний. Но я также понимала, что не знаю, как сказать об этом. Мне очень хотелось поддержать ее, но было очень страшно озвучить что-то такое, что как раз и станет «ковырянием раны без наркоза».

В те времена я еще работала гримером в кино. Ко мне в гримерку часто приходили актеры за поддержкой, когда им хотелось высказаться или выплакаться. Но там все было просто и ясно, как на ладони. Они были рядом, они знали меня и доверяли всему, что и как бы я ни сказала, поэтому мне не приходилось тщательно выбирать слова. А тут я чувствовала, как она уязвима. Мне очень хотелось поддержать ее так, чтобы это действительно стало поддержкой. Я постоянно, непрерывно пребывала во внутреннем диалоге с Мариной. На следующий день написала:

«Добрый день! Это снова я. Второй день нахожусь во внутреннем диалоге с вами. Нет, я не сумасшедшая, но ведь не станешь все подряд лить в личное сообщение. Вот и общаюсь виртуально.

Знаете, что я думаю про вашу „наркоманию“? Это ведь так правильно, что все это выделаете для себя. Иначе другим какая польза? Разве чистое творчество родится, если создавать не для себя? Если в первую очередь от этого сам не получаешь кайф? Делать для себя так, как это вы делаете, и есть быть человеком, делающим добро другим. Непросто пропускать через себя такое количество людей, событий. Так много писать музыки, текстов – значит, находиться в непрерывной трансформации. У меня ощущение, что чем глубже мы проникаем в своем развитии, тем больше позволяем быть несовершенству. Но научиться признавать и допускать это тоже непросто, хотя и очень важно. Ведь и совершенству тоже есть место. Много всего хочется сказать. Но каждый раз, когда хочу на- писать, думаю: а хорошо ли врываться в пространство другого человека без спроса?»

«Да… Это уж точно, сплошное несовершенство. А еще я выздоравливаю и много сплю. Спасибо тебе… и да, если хочется многое написать, пиши, тебе можно. И говорить мне „ты“ тоже…»

«Спасибо, хорошо, будем на „ты“ – это здорово, что ты выздоравливаешь и много спишь. И в больнице иногда можно как следует отдохнуть; наверное, надо было туда попасть. Как минимум, тебя никто не дергает сейчас, там и выспаться можно, и подлечиться, ну и, конечно, разрешить себе полениться немного.

Знаешь, мне все же не дают покоя твои слова про эгоизм и наркоманию. Вот ты говоришь, что ты создаешь для себя, потому что тебе нравится быть пронизанной этой творческой энергией. Но откуда берется энергия? Она ведь все равно к тебе возвращается от людей в обмен на творчество. Если не будет ни зрителей, ни сцены, ни тебя на ней, но будет лишь творчество, о котором никто не знает и не ведает, то и наркомания пройдет, скорее всего?

Получается, что в глобальном смысле ты это делаешь для себя, но не только. А значит, все-таки для людей, чтобы, условно, поменять плоды своего творчества на горящие глаза, улыбки, письма, аплодисменты. Одним словом, на все то, что в результате наполняет тебя обратной энергией. Разве не так? Тебе нравится окрылять и видеть вокруг себя этих людей с крыльями. Это так прекрасно! Но для чего? Может, чтобы обмениваться с ними энергией? Энергия „крылатых“ людей, которая наполняет тебя, еще более чистая, приятная?