Выбор

— Люди не расстраиваются, когда им всё равно, — согласился Сет. — Знаешь, нас бы, наверное, здесь не было, если бы мы вели себя не как завистливые панки, а скорее, как Домы.

— Да, — кивнул Бек. — Нам нужно обмениваться информацией в будущем. Если я что-нибудь узнаю от Бриджит, я дам тебе знать. Если найдешь что-нибудь полезное, позвони мне. Договорились?

— Договорились, — Сет вздохнул, уставившись в свой пустой стакан. — Какой дерьмовый день. Все так хорошо начиналось, а потом… — Он нахмурился и повернулся к Беку. — Где, черт возьми, ты нашел Зельду и осла? Господи, чувак… Скажи мне, что она была шуткой.

Несмотря ни на что, Бек не мог не улыбнуться.

— Она настоящая, по крайней мере, по словам Пайка.

— Ты взял у него ее номер? Теперь я действительно рад, что ударил этого придурка.

— Я тоже. Вообще-то, я хотел дать тебе пять за это. Он заслужил это.

— Спасибо.

Наступила тишина. Бек встал. Осталось ли что-нибудь сказать?

— Я думаю… поговорим позже.

Сет отставил стакан в сторону, встал и направился к двери.

— Позже.

Глава 17

Если выходные без Бека и Сета были грустными, то приезд в больницу в понедельник утром был еще хуже. Хэвенли была измучена. После двойной смены в «Базуках» и бессонницы прошлой ночью, за которой последовали благонамеренные вопросы ее отца этим утром, она чувствовала себя так, словно из ее бескостного тела была выжата каждая унция энергии и счастья. Она поступила правильно, отпустив их. Но возвращение в ее унылый, пустой мир после того, как они показали ей романтику и пробудили в ней женщину, уничтожало ее. С ними она пересекла границы, была храброй, чувствовала больше волнения, чем когда-либо смела себе представить. У нее действительно было что-то, кроме долга, ради чего стоило жить.

Теперь все это исчезло. Все снова стало серым.

«Было бы так ужасно быть преданной им? — спросил дьявол у нее на плече. -

После всего, посмотри на Рейн».

Хэвенли закрыла глаза и вздохнула. Да, подруга казалась счастливой и любимой… Но она отвечала за дом, отвечала за двоих мужчин… и вскоре за близнецов. При мысли о том, чтобы добавить все это к ее отцу, страх сжал горло Хэвенли. Неуверенность тоже кусала ее за пятки. Рейн заставила все это выглядеть так просто. Но Хэвенли не Рейн. Как бы она могла угодить двум мужчинам, у которых за плечами десятилетия опыта, когда у нее его не было? Она согласилась встречаться с ними, думая, что у нее будет какое-нибудь приключение, если проявит немного сообразительности. Что в этом плохого?

Что за идиотка.

И чем ближе время приближалось к обеденному часу, тем больший страх наполнял ее. Бек написал несколько минут назад, спрашивая, придет ли она в кафетерий. Это раздавило ее, когда она ответила простым "Нет".

Внезапно Кэтрин оказалась рядом с ней, заставляя ее сдерживать жалкие слезы.

— В чем дело? Ваша любовная лодка с доктором Бекманом столкнулась с айсбергом?

Хэвенли проглотила неприятный ответ. Отец воспитывал ее так, чтобы она вообще ничего не говорила, если ей нечего было сказать хорошего.

— Вам что-то нужно, сестра Хитч?

— Передайте эту записку священнику, — брюнетка сунула ей в руки конверт.

Тридцать минут спустя Хэвенли вернулась, радуясь, что хоть на несколько минут оторвалась от этой свиньи. Но теперь, когда ей оставалось только заниматься делами, снова начинало разбиваться сердце.

Позади нее открылись двойные двери. Она повернулась — и чуть не развалилась на части, когда увидела Бека, идущего прямо к ней с подносом дымящейся еды в руке.

Ее колени подогнулись. Сердце остановилось. Несмотря на то, что она оставила его почти без объяснений, он принес ей обед?

Он протянул ей тарелку. Она взяла его онемевшими пальцами, страстно желая прикоснуться к нему вместо этого.

— Что это?

— Несмотря ни на что, я прослежу, чтобы ты поела. — Бек изучил ее лицо, пристально вглядываясь в нее. — Я вижу, ты не спишь.

После того, как она думала о нем в течение нескольких дней, быть так близко и в то же время так далеко сейчас было тяжело, но его неожиданная забота освободила её грудь от тяжести.

— Ты тоже не спал.

Это было очевидно. Его покрасневшие глаза и впалые щеки говорили ей, что он страдает. Боже, чувство вины… Она подозревала, что причинила ему боль, но увидела боль, которую она причинила, и это уничтожило ее.

— Я не могу. Каждый раз, когда закрываю глаза, все, что я вижу, — это ты.

Ей хотелось, чтобы он замолчал, почти так же сильно, как ей хотелось, чтобы он этого не делал. Его хриплое признание было ужасной, сладкой агонией. Но ей нечего было ему дать, так что худшее, что она могла сейчас сделать, — это оставить его с надеждой.

— Спасибо, но тебе больше не нужно беспокоиться обо мне. Пожалуйста, береги себя. — Не прикасаясь к нему, она чувствовала себя чужой, и хорошо, что у нее были заняты руки, иначе она проявила бы слабость.

— Пожалуйста, но я не позволю тебе навсегда уйти из моей жизни, пока ты не посмотришь мне в глаза и не скажешь, что не любишь меня.