Выбор

Отец, так и не отошедший от моего прощального подарка, что-то орал, я даже не помню, о чем мы говорили, а я смотрел на нее. И чувствовал, как придуманное мной счастье скоротечно стекает сквозь пальцы. Я ощущал себя преданным, обманутым, ненужным. Четверо их против меня одного.

Я не помню, как и на чем уехал из дома, не помню, как оказался в каком-то обкуренном притоне, не помню, что пил и курил, но, сука, помню маленькую родинку над губой на светлом лице, которая отдалялась от меня все дальше и дальше…

Андрюха нашел меня к вечеру четверга и вытащил мое бессознательное тело на свет Божий. Всю пятницу я блевал и, кажется, выблевал все свои мозги, потому что не мог не о чем думать, кроме дичайшего головокружения, тошноты и боли в желудке. А еще ныли ребра. Это уже Андрюха приложился в качестве воспитательных мер.

В субботу ближе к обеду я окончательно оклемался и смог трезво мыслить. Встретился с покупателем моего Камара. Еще будучи в Москве, я выложил его на продажу. Это всё, что у меня осталось. Этих денег должно было хватить, чтобы осуществить то, о чем я не смел даже думать, но украдкой мечтал. Да, я не заработал даже на него, но мне плевать, пусть это будет в качестве компенсации отца за мою разрушенную жизнь.

Моя голова светлела, а мысли обретали форму и смысл. Я уже не понимал, почему так отреагировал на присутствие Саши в нашем доме. Я был пьян и не соображал рационально. Сейчас мне кажется, что я переборщил. Возможно, ее пригласила моя мать на ужин, она боготворила мою ведьму. Я собирался поговорить с Сашей, развеять недосказанности, признаться в чувствах и просить принять меня таким, какой я есть-бывший спортсмен-неудачник с пустыми карманами, но огромным желанием жить. Вместе с ней.

В субботу вечером я собирался забрать свои немногочисленные пожитки и навсегда покинуть дом. Дом, который никогда не был родным.

Я надеялся никого не повстречать на своем пути, но мимо меня прошмыгнула довольная Любаша с подносом ароматных пирожных. Я попытался ухватить одно, но получил за это знатный подзатыльник.

— Явился, — хмыкнула она и наградила меня очередным строгим взглядом. — Голодный, наверное, как всегда.

Вот, по кому я буду искренне скучать, когда покину этот ненавистный дом.

Я кивнул и снова попытался урвать аппетитный десерт.

— Не воруй, — шикнула Люба, — это для гостей. Иди на кухню, покормлю тебя нормально.

— У нас снова гости? — удивленно изогнул бровь.

— А ты, как всегда, не в курсе, — качая головой, пробурчала Любаня, — что ж вы как не родные. Твой брат жениться, а ты «ни сном, ни духом».

Что?

С полным подносом Любаша завернула в гостиную, а я двинулся следом. Что-то неприятное кольнуло в грудине, а пульс заметно ускорился.

Она сидела в кресле невыносимо красивая. Белый летний сарафан открывал стройную шею, на которой поблёскивала тонкая серебряная цепочка с кулоном. Волосы заплетены в аккуратную косу, а у висков распущены тонкие волнистые пряди. Легкая, летняя, воздушная…словно …невеста. Невеста…

Рядом с ней в инвалидном кресле находился мой брат, они смотрели друг другу в глаза, как влюбленная пара, а их руки были сцеплены в крепкий замок. Я не мог отвести глаз. Я смотрел на их руки, а в душе в этот момент разрасталась черная дыра. С каждой секундой она становилась всё больше и больше, поглощая в свою темную бездну. Руки сами сжались в кулак, я хотел сделать ей больно. Настолько, насколько чувствовал сам. Я не мог ударить физически, но бить словами научился давно.

* * *

Сжимаю в кулаке стакан, и он трескается прямо в руке. Я не чувствую боли, но вижу, как капли крови падают на барную стойку. Раскрываю ладонь и смотрю на стекла, мелкими кристаллами воткнувшиеся в кожу. Пусть одно из них достигнет моего разбитого сердца и к чертовой матери заморозит его. Чтобы не чувствовать.

— Всё нормально, я уберу, — бармен примирительно выставляет перед собой ладони, показывая, что никаких проблем нет.

Поднимаю выше ладонь к свету и вижу, как огромная капля крови медленно стекает по руке. Кручу рукой, меняя ее траекторию. Она похожа на ее слезу, так отчетливо сохраненную моей памятью в тот момент, когда я последний раз взглянул на ее лицо.

52

Максим

Я не хочу возвращаться в тот дом, но выбора у меня нет. Я в хлам, но не настолько, чтобы уснуть прямо здесь, в баре. Я пытался надраться, но раз я сейчас могу рассуждать, значит, у меня не получилось. Мне надо проспаться. А после собрать манатки и свалить нахрен в закат.

В доме темно и тихо. Ну еще бы, ведь на часах половина третьего ночи. Покачиваясь, крадусь на кухню, задевая напольную индийскую вазу, между прочим, любимую Полины Андреевны. Ваза опасно раскачивается и в принципе, хоть я и пьян, я бы успел ее словить. Но я не хочу. С каким-то зверским удовольствием смотрю, как индийский кувшин, инкрустированный серебром и камнями, разбивается вдребезги. Всегда терпеть ее не мог. Еще в детстве брат пугал меня, что в ней сидит индийский джин, и если в нее заглянуть, он утащит тебя с собой. И сейчас я смотрю на осколки вазы и прощаюсь с одним из детских страхов. Неплохое начало.