Выбор.

– На севере дубак, вот зубы и выстудил, а про чеснок забыл. Пришлось их в металл заковывать. Вот и красиво. А если под металл заглянуть – как борона от трактора, и только. Я помню одного якута. Тот, когда последний зуб потерял, сразу Богу душу и отдал. Аппетит к жизни исчез… Поэтому живём в ускоренном ритме – берём от жизни всё, поспешая. Вот и цепочку надел как оберег – может, до пенсии сбережёт…

Цветов ухмыльнулся.

– Уж больно мрачно судишь – ведь живём ещё в начале пути. А оберег – это не Бог. Это всего лишь символ. Бог – это нечто большее, модно говорить, экзистенциальное. Он душу ваяет. Из человека-сырца личность делает…

Собеседник с подоконника взглянул на него, как сова.

– Ты идейный, что ли?!

– В смысле? – не понял Цветов.

– Ну я про Бога-то?

– Да нет, но и не язычник, чтобы на бусы молиться…

– Ладно, приём – принял!..

– Ты вот про диплом, как про аусвайс, – предъявил и дальше пошёл. А где качество – сделал и забыл? – вернул его к началу разговора Цветов. – Беспринципность какая-то выходит?

– Заочник – это не наука. Скорее, специфика. Услышал, увидел, прочитал и внедрил. Всё на инстинктах, а не на глубине познаний. Вертеться надо везде, а не грызть годами гранит науки. Это профессорский удел. Время не ждёт, а деньги ковать надо не отходя от кассы!..

– И что же, всё измеряется рублём? И цель в этом? – возмутился Цветов. – Меня бы тоска заела – зачах бы от злата…

– Не знаю никого, кто б от лишних денег зачах. Кончают жизнь не от денег – от жадности. Копил-копил, а они обвалились. Плюшкин бы не задумываясь повесился…

Франтоватый собеседник мгновенным жестом рук обозначил на шее верёвку, затянул и выстрелил в висок пальцем.

– Жизнь – игра, и тем она интересней, чем выше цель, – продолжил он. – Проще в жизни играть на слабостях и использовать их не упрямо, не варварски, а мягким касанием души. Не беспринципно, а с принципом. Что можно предложить преподу? Заставить его думать, что мы единомышленники, что мы так же беззаветно любим его предмет…

– Психоаналитика, эквилибристика, – с недоверием отмахнулся Цветов.

Не моргнув глазом, лихо поддев мелким гребешком непослушный чуб, тот продолжил:

– Не тупо кивать головой, а философски. Логику мысли его можно уловить, ввернуть пару умных слов, например «аддитивность», «додекаэдр». Зачем произносить разделение, если напрашивается трисектирование? Или зачем многочлен, если звучно – полином? Даже мы с тобой вполне тянем на гомотетов, то есть равных, а вот тот экземпляр вполне потянет на гексаэдра! – Он кивнул на плотного сложения парня, трущегося у противоположной стены коридора. – И непременно нужно обозначить, что ты на короткой ноге с Бойлем-Мариоттом и Гей-Люссаком и так далее. Здесь главное в строчку употребить, поразить не решением задачи, а умеренной эрудицией. Чем решать при подготовке кучу примеров, полезнее за вечер вызубрить сленг – и это гарантия триумфа. Препод – жертва науки, и вписаться в его предсказуемое линейное мышление – семечки.

– Да, знакомство с Гей-Люссаком – это струна, по нервам бьёт с припевом… База знаний, конечно, больно у тебя сомнительная, но впечатляет. Архаистикой слов можно и убить препода, – неуверенно вбросил Цветов.

– До скорой не дойдёт, а нокдаун получит!.. Всё гениальное просто. Я же не с луны свалился. Готовлюсь – познаю, но экстерном как бы. Например, математику не решаю, а читаю как художественную книжку. Ленин между строк писал, а я читаю. И скорость у него была космическая – по пятнадцать страниц в минуту. Весь фокус в памяти, а память у меня на пять. Почти наследник вождя, кто знает?!

И он расплылся в улыбке.

– Хватил тоже… А если всё же провал?

Тот, не задумываясь, ответил:

– Конечно, тактика эта малоприменима к вступительным экзаменам, а вот в сессионной текучке вполне. Знакомые, коллеги все учились-переучились здесь – всё схвачено, у всех длинные руки… Группа поддержки – это непременно. Иметь карманного препода тоже неплохо. Можно предложить переэкзаменовку, например, в ресторане, кафе. Всё может сработать. Главное – заинтриговать или манерами сразить, запустить весь арсенал средств… и побольше пыли.

– Вероятно, легко прыгать стрекозой по жизни, но как-то уж больно авантюрно, – заметил Семён.

– Жизнь – плод нашего опыта, познания сущего и бытия. Важно определение цели как априори жизни. Аморально не всё, что служит достижению цели. Если упрямо копать, то аморально даже само пребывание человека на земле. Попробуй взвесить мораль и цель на весах судьбы. Результат заранее предсказуем…

– Если цель – спасение души, то я солидарен с иезуитом де Лойолой, но не с Макиавелли.

– А чем Макиавелли тебе не угодил?

– Тем и не угодил, что не о душе, а о власти. Власть – это цель, больше о борении зоологическом, о душе – церковь. Я всё же больше о равновесности понятий. И чтоб исключить предсказуемость результата, то о морали не стоит забывать…

Собеседник спрыгнул с подоконника, протянул руку и отрапортовал:

– Володя Матьяш – сын венгерско-подданного, сирота и осколок женской русской любви!

– Цветов… Семён – сын своих родителей…