Выбор Донбасса

— Вы здесь не причём. Вы сделали всё, что могли в данной ситуации. Кто его так ловко?

— Снайпер.

— На то он и снайпер, чтобы никогда не оставлять шанса на выживание.

* * *

К месту дислокации ребята шли молча. Война живёт по своим законам и ей плевать на то, что не все знают главный пункт выживания — осторожность.

— Осторожно! — вскрикнул Андрей, рванув Димона за руку в сторону. — Мина.

— Б…! — сплюнул в бешенстве друг. Забыл. Тащили дружбана через минное поле. Как мы не вляпались?

— Потому что спасали пацана. Ладно, остынь. Это тяжёлые противотанковые мины. Нам бы ничего не было, если бы случайно наткнулись на неё.

— Не спасли... ты, это... под ноги внимательнее смотри. В этом деле главное — осторожность.

— Эй, ты кто? — Димон удивлённо повернулся к Андрею, кивнув головой в сторону незнакомца.

— Новенький. Серёгой зовут.

— Ну-ну, Серёга. Покурить вышел? А ну марш в укрытие! — рявкнул Димон на пацана. — Серёга он. Кому сказал, марш!

— Дим, ты чего? — опешил Андрей.

— Таскай тут каждого курильщика по медпунктам с больной спиной.

— Серёга, ты Дмитрия слушай. Он зверь. Сказал — сделал, — грозно посмотрел на новенького Андрей.

— Да не курю я. Бросил ещё в детстве.

— Ложись! — заорал Димон.

Новенький свалился тюфяком под ноги.

— То-то, — улыбнулся Димон. В нашем деле главное...

— Слух, — выпалил новенький. — Орать-то зачем?

— Ос-то-рож-ность! Понятно? Пуля, она ведь действительно без мозгов. Живи, пацан. И не кури. Лады?

— Лады, — отряхнулся от сухой травы Серёга. — Ну и бригада мне досталась.

— Ты что-то сказал?

— Я рад, что попал в этот отряд, — вытянулся по струнке новенький и заржал, понимая, что действительно попал. — Курить дадите?

— Вон там, видишь, крыша дома, покрытая красной черепицей?

— Вижу.

— Снайпер там. Не курит, гад.

— Я его сниму.

— Не смеши, — улыбнулся Димон.

— Я тоже снайпер. Я не курю.

Ребята переглянулись. Андрей подтолкнул парня в спину:

— Айда в укрытие. Сгущёнки хочешь?

— Ещё бы!

— Вот и договорились.

Иван Донецкий (Донецк)

Донецкий реквием

Погибшим женщинам и детям Донбасса

1

И всё-таки их убили! Я боялся этого последние полгода. С тех пор, как появились первые видео погибших. С их стороны это скотство... накрыть их в нашей спальне... а меня оставить... Зачем? Чтобы отомстил? Толку-то?.. Надо было раньше мочить всех, кто припёрся к нам... Всех подряд. Может, я и завалил бы того ублюдка, который убил их...

2

Жил, словно черновик писал, а потом снаряд пробил стену и поставил кровавую точку в моих отношениях с нею. И то, что казалось мне черновиком, который можно ещё сто раз переписать, превратилось в чистовик, в котором уже ничего нельзя исправить. Для неё мой черновик стал чистовиком, который Она унесла с собой. А я сижу, перебираю воспоминания и жалею о том, что там мог сказать, а здесь сделать, чтоб показать как я люблю её. Мог, и не сказал, не сделал... А теперь вою, как та собака между рельсами с отрезанной трамваем задней ногой...

Они взорвали мою жизнь, разрушили вместе с нашим домом, сожгли с нашим имуществом. У меня не осталось её вещей. Я мог бы прижать их к лицу и, закрыв глаза, вдыхать родной запах. Всё теперь воняет гарью, запах которой преследует меня, особенно, когда засыпаю...

3

Я увидел её на почте. В шортах. Она наклонилась к окошку, держа за руку дочь. Я с удовольствием скользнул взглядом по упруго вздувшимся под тонкой красной тканью округлостям. Она была хозяйкой моих любимых женских форм, вид которых действовал на меня как наркотик.