Выбор Евы

— На тридцать третий Сезон после начала Последней войны я начинаю вести этот дневник, — Байомин совсем недавно учился у судей, потому навыки чтения не растерял, слова произносил быстро и чётко. — Который даже и не знаю пригодится ли кому-нибудь или не пригодится, но будем верить, что мои старания не пропадут даром.

— Ты что за чушь несёшь?! — прикрикнула Тири. — Я сказала читать!

— Он это и делает, — зевнул Гтирер. — Не отвлекай его.

Сын немного презрительно посмотрел на мать и продолжил:

— Думаю, стоит начать с того, чтобы представиться самому — меня зовут Араан и когда-то я работал лифтёром. Мне очень хочется начать…

— А что такое лифтёр? — высоким голосом спросила дочь Зайрика у матери. — А как работают лифтёром?

— Не знаю, — полушёпотом ответила мать. — Тсс! — приложила палец к губам. — Слушай.

— …писать с самого начала, как говорится, бумага вытерпит всё, но как представлю, что кто-нибудь и когда-нибудь будет читать мои стариковские сентиментальные воспоминания, то аж тошнить начинает, поэтому начну с фактов, которые пусть и известны, но всё равно требуют повторения, потому что те, кто будет это читать, могут их уже и не помнить, ведь уже сейчас рядом со мной, на этом корабле, живут люди, которые родились после Последней войны и начинают забывать и перевирать то, что было. Они начинают придумывать. А я хочу, чтобы всё было записано так, как оно было на самом деле. Итак. Начнём. Не буду голословно обвинять кого-то в начале войны, да и кому спустя тридцать три Сезона нужны эти имена? А спустя сто лет эти имена уже точно никому и ничего не скажут, то же самое относится и к странам, которые сбросили первые бомбы. Какая разница, какое они носили название, если их всё равно уже нет? Я думаю, что будет правильно сказать, что война началась в тот день, когда неожиданно наступил холод, который как утверждали все ученые мира, аномальный. Все они в один голос говорили, что это временно, искали теории, оправдывающие резкие климатические изменения, придумывали новые, но ни один так и не признал, что резко и неожиданно наступил ледниковый период, который, по их мнению, обязан наступать исключительно медленно. Как мне кажется именно в то время и началась война. Не было коалиций, не было правых и нападающих, а была лишь одна тотальная цель — выжить, причем любой ценой, и цена эта оказалась слишком-слишком-слишком-слишком огромная. Люди убили людей и, прежде всего, каждый в самом себе. Может это и пафосно для тебя звучит, человек будущего (я надеюсь что ты, читающий мои скромные записи, человек, именно тот человек который покорил космос, который построил великие города Третьего Острова, а не те отродья, что остались…

— Мам, а что такое «Третьего острова»? — снова послышался звонкий голос дочери Зайрика.

— Тсс! — единственное, что ответила мать.

— А что такое «пафосно», — не унималась малышка. — И кто такие отродья?

— Да помолчи ты! — начала выходить из себя её мать. — Потом поговорим.

— …бродить по миру после этой проклятой войны, хотя они всего лишь жертвы, а настоящие отродья спрятались, но думаю, что я сильно забежал вперёд и лучше буду писать по очереди). Так вот, может для тебя и пафосно звучит, что люди убили в себе людей, но иначе я это назвать не могу, это так и есть. И как бы эти слова не звучали спустя столетия, но смысл их не меняется, поверь, будущий читатель, старому и больному человеку, который всё, о чём он собирается писать, видел своими глазами. Я не знаю, кто и когда первым нажал ту самую кнопку, не знаю кто и когда отдал приказ начать атаку, не знаю куда упала первая бомба и кто стал первой жертвой, но это и неважно, поверь мне читатель, что по меркам вселенной совершенно не важно какая именно особь начала войну, ведь мы не разбираемся кто из грызунов на кого напал первым, а если бы у грызунов было оружие, которое убивает массово грызунов, то мы бы тоже не очень то и пытались разобраться в их грызуньей войне, а может даже бы и обрадовались, если бы они друг друга истребили, так может и вселенная сейчас радуется, что мы уничтожили друг друга? Поверь, человек будущего…

— Мам, а кто такие грызуны? — разлился по дому звонкий голос дочери Зайрика.

— Я не знаю, — ответила мать.

— Заткни её! — презрительно бросила Тири.

— …надеюсь счастливого мира, — продолжал чтение Байомин. — Что совершенно не важно, кто начал ту войну и совершенно не важно, кто в ней победил, кто остался последним. Если бы ты видел заснеженные руины города на побережье, которые мы сейчас проплываем, то ты бы это понял.

— Фигня какая-то, — вставил Бримо, но на его слова никто не отреагировал. Лишь Гтирер хмуро глянул, но ничего не сказал.