Выбор Хаоса

— Отец, я не прошу твоего разрешения, я ставлю тебя в известность. Можешь все мои дела свалить на брата, и продолжать свои изыскания…

Прикусываю язык. Чтобы не наговорить лишнего. Я раздражена, и множество обидных, возможно, несправедливых слов крутятся сейчас в голове. Пусть там и останутся, невысказанными.

— Ты действительно этого хочешь?

— На данный момент. Это то, что я хочу.

— Август-Ники справится?

— Нет.

Отец смеется. Мой маленький бунт его веселит.

— В конце, концов, не важно где прячется кукловод, если куклы исправно двигаются. Так?

Я пытаюсь понять его последнее замечание и в голову приходит вопрос: «А он действительно в своей башне исследует «предмет метафизики»? Или прячась в тени, дергает нас за веревочки? Кукловод, значит?».

— Ники, у нас все получится, все будет очень хорошо, — говорит он, словно я нуждаюсь в этих словах, — Мы справимся! Это наш долг.

Я качаю головой. Мы справимся, я справлюсь, несомненно, какой ценой лишь?

Слезы высохли, пора возвращаться.

И я отвечаю, не королю, не отцу, себе! Что не отказываюсь от долга, а желаю свободы самой выбирать в чем будет он заключаться!

Глава 4

Маркиза Бьюи отправляю принцу вместо себя. Какая разница, кто стоит за его спиной на приемах и встречах? Мне всегда удавалось, оставаясь в тени брата, быть в курсе событий, анализировать ситуацию и давать верные советы. Хм…  нужные. А учил меня этому именно маркиз. Которого, в свое время, приставил ко мне отец. Кто кого дергает за ниточки, призадумаешься невольно.

Рика из пажей произвожу в курьеры по особым поручениям. И первое время гоняю во дворец за необходимыми мне вещами. Но до того плохо доходит в чем нуждается августейшая особа, и вместе с гардеробом и прочим барахлом тащит кипы бумаг. Я со счастливейшей из своих улыбок, засаживаю его за работу. А сама тренируюсь. Мастер боя не упрекает меня за плохую форму. Сначала мягко подсказывает, потом жестко вколачивает, и после халтурных попыток отразить удары, тело кое-что вспоминает. В итоге я наслаждаюсь расквашенным носом. А братец, как всегда не вовремя нагрянувший, обкладывает мне переносицу льдом, а в ноги кидает грелку.

— Если бы не знал тебя так хорошо, то решил бы, что ты готовишься к бою.

— Давно здесь?

— Ники, — тянет он жалобно, — Я тоже не хочу наследовать. Но я же не убегаю.

— И я не убегаю, решила потренироваться. Сам видишь — я в отвратительной форме.

— Тренироваться можно и во дворце?

Приятная легкость в теле. И тяжесть на языке.

— Отец просил поговорить с тобой.

— О чем?

— Тревожится за тебя, но не объясняет причину. Вы с ним не ссорились?

— Не больше, чем обычно.

— Ты что-то задумала?

— И да, и нет. Ничего такого, из-за чего стоит беспокоиться. У тебя весьма здравомыслящая сестра.

— Это тоже может быть поводом для тревоги.

Разговор провисает как намокшая шерстяная нить.

— Ты ведь не бросаешь меня? Я не готов остаться один на один со всем этим.

— Ты не один, — подаю мысль, — Королевская печать в руках Канцлера.

И веревочки которыми ты связан, держат крепче любых канатов…

С баронессой, уже вечером, мы пьем херес, поминальное вино, оставшееся после погребения матери. Медленно смакуем, ожидая сумерек. «В Адалии закаты красивее», — утверждает она, я же не вижу разницы. А ее сейчас воздух отечества пьянит больше вина.

— Взрывчатый порошок — изобретение гномов, — говорит Агнес, — Насколько я знаю, они его пытались использовать для своих нужд, но он оказался нестабилен. Или не взрывался вовсе, или приносил чрезмерные разрушения.

Наш разговор то и дело возвращается к герцогству.

— Из четырех корпусов Школы Магии был разрушен один, практически полностью. Тот, где размещался портал. Кто-то доработал гномово изобретение и успешно им пользуется.

— Гномы далеко, под эльфами.

— А взрывается близко.

— Пора навестить герцога и задать ему парочку вопросов?

— Много вопросов. Когда он позовет тебя?

— Увы, — баронесса вздыхает, изображая печаль, — Он так занят, так сожалеет. Но приглашение у меня есть: «Летний бал цветов».

Смеюсь, не выдержав.

— Бал-маскарад, — уточняет баронесса.

Что еще больше меня веселит.

— Я заказала себе платье.

— Р-р-о-о-зочка?

— Да, угадала. Царица цветов.

Когда хохот стихает чуть и переходит, она добивает:

— А тебе закажем платье «Ромашка». Девочка-ромашка, золотые кудряшки и белоснежные лепестки.

Что-то чрезмерно на холсте моей жизни становится цветочных мотивов.

— Я даже придумала как тебя отрекомендовать. У барона воспитанница, дальняя родственница, сиротка. Никто ее не видел, тебя смело можно представить ее именем. И зовут ее именно — Ромашка.

— А где она спрятана, что никто не видел?

— В приюте, барон оплачивает ее пансион.

Я ведь тоже — наполовину сирота.

— Держать ребенка в приюте — это нормально?

— Так барон решил. Люди… — только и ответила.

Люди. Да уж.

Закат оказывается смазанным из-за нежданных туч на небе, но очередная порция хереса утешает Агнес, а меня вдохновляет на созидание.