Выбор Хаоса

Разрыв, в фокусе короткий окровавленный клинок, три поверженных человеческих тела. Мне доставляет удовольствие смотреть на искаженные животным страхом лица, одинаковые у всех троих, и уже знакомые медальоны в подсыхающей крови, как в ржавчине. Дракон был добр к ним, убил быстро, почти безболезненно. Дальнейшая судьба трупов остается загадкой, знакомые алые всполохи затирают картинку, стекают акварелью. На темно-пурпурном фоне проступает черная фигура.

Пурпур — цвет королевского штандарта. На его фоне — я.

Дракон проснулся, открыл глаза, вижу. И всматриваюсь в себя вместе с ним. Пристально и внимательно изучаю каждый изгиб на броне. Перевожу взгляд выше: на черной ретуши лица — глаза, серебрятся как две жемчужины, губы приглашающе приоткрыты. И мне очень хочется их коснуться.

Разрываю контакт. Желать своих собственных поцелуев — явный перебор.

— Я знал, что ты вернешься.

Мне по большому счету делать здесь больше нечего. Да, можно расспросить подробности: кто, зачем и почему. Дракон, скорее всего ответит или подумает в ответ. И прикасаться к нему нет нужды для этого. Все так. Но только сейчас я слышу лишь свое дыхание и стук своего сердца. И только мне принадлежит желание прямо противоположное здравой мысли: «надо уходить».

Необходимо.

Делаю шаг к выходу, невозможно сосредоточиться на переносе, в этой комнате, под притягивающим к себе взглядом.

— Не уходи!

Звучит как: «Иди сюда». Или мне хочется это услышать?

Разворачиваюсь обратно. Теперь моя очередь поедать глазами. Его руки, обнаженную грудь, вызолоченные внутренним сиянием глаза.

Целовать себя перебор, а выцеловывать лишь взглядом? Недобор, явно.

Мое подсознание решает спор между разумом и желанием, разрешает все сомнения просто — перебрасывая порталом на кровать.

Не сопротивляюсь уже ничему, отпускаю себя и разрешаю быть!

Он дует теплым, словно пытается отогреть, оглаживает языком губы, клыки, и, только когда я порывистым вздохом приоткрываюсь навстречу, берет мой рот снаружи и изнутри.

Мысли тонут. Я тону, теряюсь в смеси жадной его алчности и своего нетерпения.

Первый настоящий поцелуй.

Слегка прихожу в себя, когда мои разбуженные губы начинают отвечать, перехватываю инициативу, изучаю теперь его, до тех пор, пока хватает дыхания.

«Отпусти» — посылаю укусом. И облизываю пряный вкус горячей крови.

— Ты здесь, — с непонятной интонацией шепчет Лир.

Повторяет, раз за разом, словно заклиная:

— Не уходи…

Хватаю воздух, он уже насыщен терпким, вяжет рот, как же тяжело…  говорить.

— До утра. Останусь.

«Все равно не уснуть будет».

Дракон улыбается так, словно я ему свое королевство преподнесла, на блюдечке.

— Завтра я об этом пожалею, — говорю ворчливо.

Не признаваться же, что пожалею, если уйду. И опять целую и снова все забываю. Сознания соединяются вновь, уже без всякого контроля, слипаются намертво, предельно обнажается все. И если мысли оформляются в простое: «Хорошо», души парят где-то в гостях у Хаоса, то низший, телесный уровень бурлит густыми темными энергиями. Безумие заразительно: последние события, девичьи романы, пусть слабое, но оправдание этому сумасшествию. На драконов надо вешать таблички: «Не прикасайся!».

Ознобом вдруг прошибает понимание, что ничего не скрыть и это тоже: «я хочу тебя получить…  я хочу тебя попробовать… я хочу тебя…». И на каждое мое хочу: «я тоже».

— Не могу об этом не думать…  панцирь убери.

— Сейчас уйду… — звучит вовсе не угрожающе, как мне хочется, а игриво.

Слова противоречат мыслям и тело действует помимо воли.

Дракон путешествуют лицом по моей шее и застревает там, где-то в ключицах. Выпускает язык, что за прихоть пробовать броню? Броню?.. Оторопь настигает одновременно с осознанием, что тело трансформируется под этим натиском, защитная оболочка отступает, сползает, обнажая чувствительное, сговорчивое содержимое. Мою человеческую ипостась.

Так просто и даже без поединка.

Еще один его, уже мысленный приказ: «Убери», созвучен с прозрением: малейшее промедление и бастион падет, мой разум признает его сильнейшим. Нелепица: «кто будет сверху» разрешится сама собой.

Ставить блок пора и потребно.

— Ты же тоже хочешь…  хочешь меня? — шипит Лир.

Выпускаю когти, немного, и тяну вниз, царапая; приходится отстраниться, сейчас это мучительней, чем разделенные сознания. Снимаю языком истекающую кровь, здесь она удивительно сладка первоначально, а смешиваясь с испариной кожи приобретает свой неповторимый, металлический привкус.

Дракон отзывается стоном, для него мой рот соблазнительно близок, пробую на вкус и здесь, снимая каплю с напряженной в ожидании плоти.

— Везде сладкий…

Накрываю рукой, поглаживая осторожно, следом сжимаю. Моя настойчивость плавит его естество, услащая. Ладонь увлажняется. Скользит гладко и трепетно.

Замечаю, что блоки слетели вновь, лишь провалившись в самую глубину, где все уже очевидно. Череда мощных взрывов извергается быстро и невыносимо обжигающе. Нас выкидывает в небо, пустое бескрайнее, сочное и пульсирующее.

Долгий, тяжелый выдох отдается во мне и возвращается всхлипом.

Разрываю контакт, сползаю, прячусь под его рукой.