Выбор наследника

Стрела впилась в грудь под ключицами, застряла оперением в бороде. Плеснуло красным. Взмахнув руками, старичок осел на подставленные руки, при виде обладателя которых толпа взревела особенно яростно.

Факелы. Целое море факелов. Топот ног, чьи-то отчаянные и гневные крики. На его руках булькал кровью, испуская последний вздох, старый маг. И он действительно не знал, куда бежать и что делать.

— На… — изо рта плеснула кровь, — на-верх…

Он ринулся прочь через три ступеньки, легко неся хрупкое тело, из которого каплями уходила жизнь. Туда, в лабораторию, уже догадавшись, что маг имеет в виду.

— Ковер…

Под старым, вытертым ковром, на котором от рисунка остались лишь пятна краски, обнаружилась пентаграмма. Одного взгляда на чертеж было достаточно, чтобы его затрясло. Он не ожидал ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС увидеть эти символы и невольно опустился на колени, касаясь руками начертанных в строгом порядке рун.

Хрип у стены заставил отвлечься. Старый маг испускал последний вздох.

— Возь-ми, — с трудом выговорил, указывая глазами на шкатулку на полке. — Там…

Голос его прервался. Жизнь покинула тело.

Но люди уже грохотали сапогами по лестнице. И счет пошел на секунды.

Он сразу понял, что это, — в тот самый миг, когда открыл шкатулку. Успел порадоваться дорогому подарку, сделанному магом, — и все.

Дверь дрогнула и распахнулась во всю ширь, подавшись под напором толпы. Люди заревели яростно и весело, увидев наконец загнанного в угол монстра — чудовище с бело-голубой кожей и ярко-красными глазами с вертикальными росчерками зрачков.

— Аа-а-а! Лови его! Ату!

Время остановилось. Но за ту долю секунды, которая была нужна первым смельчакам для того, чтобы преодолеть несколько шагов, отделявших толпу от ее жертвы, он успел, зажав в кулаке крошечный пузырек, очертя голову ринуться в пентаграмму. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда…

На Радужный Архипелаг.

— Подальше отсюда…

Кажется, он произнес эти слова вслух, потому что лорд Лоредар вдруг осекся:

— Что ты сказал?

— П-подальше отсюда! — повторил наемник, делая шаг назад.

К его удивлению, советник рассмеялся.

— Да иди! Иди, куда хочешь! Дверь открыта! — Он взмахнул рукой, указывая направление на выход. — Только даю голову на отсечение — ты скоро сам приползешь обратно и будешь умолять меня на коленях позволить тебе остаться!

Фрозинтар заставил себя быть спокойным. Сжав кулаки, он круто развернулся на каблуках и, чеканя шаг, направился прочь.

В одном его хозяин был прав — он не знал, куда идти. У него действительно никого и ничего не было, разве что кроме…

Попытка потерпела неудачу. То ли остроухий оказался крепким орешком, то ли у него ослабла хватка, но ни вырвать у эльфа чужую тайну, ни вскрыть каналы и вычерпать его энергию не удалось. Проще простого было убить лишившегося сознания от боли и усталости пленника, но терять такой источник энергии не хотелось.

Впрочем, существовал еще один способ получения энергии. На это уйдет гораздо больше времени, и в конце от эльфа ничего не останется, но Пронитс готов был пойти на такой шаг. Все, что от него требовалось, это настолько ослабить пленника физически и морально, что у него просто не останется сил. Тогда он будет вынужден в обмен на жизнь открыть свои энергетические каналы — останется только оказаться рядом в этот момент и перехватить льющую через край Силу.

Добиться этого — ослабить противника — можно было только одним способом.

От толчка он по инерции сделал несколько шагов вперед, но споткнулся на дрожащих ногах и рухнул лицом вниз на холодные камни. Из разбитого носа вверх, в череп, стрельнула боль, но он лишь дернулся всем телом, как от удара.

— Вот, — глухо, сквозь стук крови в ушах, услышал голос, — забирайте новенького…

— Встать! — Пинок под ребра снова заставил тело содрогнуться, но сил приподняться не было.

— Ты… остроухая падаль…

Он сжался в предчувствии удара, но его не последовало. Сразу несколько рук вцепились ему в плечи, приподнимая и волоча куда-то. Он повис в чужих жестких объятиях, обмяк и лишь застонал, когда его рывком перевернули, усаживая у стены. Мозолистая рука прошлась по лицу, не столько стирая, сколько размазывая натекшую из носа кровь.

— М-м-м…

— Что с ним? — над головой зазвучали смутно знакомые голоса. Этот гортанный выговор он уже где-то слышал. — Остроухий в порядке? Очнись, э…

— Может, ему язык вырвали? Ну-ка, откройте ему рот… Давай свечку поближе…

Чужие пальцы вцепились в губы, и он мотнул головой, вырываясь.

— Н-нет…

— Фу, говорить может, значит, все в порядке… Ну, ты живучий, приятель! — Его похлопали по плечу. — Поздравляем!

К губам поднесли край чашки, но глоток он сделал только после того, как теплая, отдающая землей и гнилью, словно ее черпали из торфяного болота, вода коснулась потрескавшихся губ. С превеликим трудом заставив себя проглотить несколько капель, Карадор открыл глаза.

Было темно, и пленник несколько раз хлопнул ресницами, чтобы глаза привыкли к темноте, после чего огляделся по сторонам.