Выбор наследника

Наконец, Фрозинтар оторвался от теплых нежных губ, взглянул в блестящие глаза прижавшегося к нему ребенка. Он еле нашел в себе силы прервать поцелуй — такой чистой и сладкой была переполнявшая это юное тело энергия. И в его объятиях оно лежало так, словно с рождения было для него предназначено. Так подходят друг к другу две половинки единого целого, которые наконец встретились после долгих поисков, чтобы никогда уже не расставаться.

— А ты, — прошептал наемник хрипло, не сводя глаз с полуоткрытых губ, — хорошо целуешься…

— Что вы, — прошептал Седрик, — я не умею… Я никогда раньше ни с кем…

Он попытался выпрямиться, но неожиданно покачнулся, схватился за куртку на груди Фрозинтара, чтобы не упасть:

— Ой, мамочка… я… — Глаза его закрылись сами собой. — Что со мной? Я умираю, да?

— Нет. — Наемник провел рукой по темно-русым волосам. Они были острижены до плеч, и он с неожиданной болью подумал, что вместо этих вихров по спине Седрика должен струиться целый водопад нежных шелковистых локонов, закрывая ее всю до ягодиц. — Это просто усталость. Как после долгой и трудной работы… Сейчас ты уснешь. А потом проснешься как ни в чем не бывало.

Бледное, ставшее совсем детским лицо уткнулось ему в грудь:

— Правда?

— Правда. — Наемник поудобнее обхватил хрупкие плечи, подсунул вторую руку под коленки и поднял альфара. — А я буду охранять твой сон.

Плечом раздвинув замерших рыцаря и мага, он вернулся к костру и уложил уснувшего Седрика на лежанку, по запаху безошибочно выделив принадлежавшую ему. На губах еще жил вкус поцелуя, и наемник, садясь рядом, подумал, что сделает все, чтобы ощутить его еще раз — хотя бы потому, что этот поцелуй он почувствовал.

Костер потрескивал ветками тихо и задумчиво, так, словно не хотел мешать единственному не спящему на поляне живому существу.

Во сне переступали ногами и время от времени пофыркивали привязанные к деревьям упряжные скакуны. Укрывшись одеялами и прижавшись друг к другу для тепла, спали утомленные долгим дневным переходом бродячие артисты. И только мастер Неар, не в силах сомкнуть глаза, сидел над костром, воспаленными глазами глядя на пляшущие язычки пламени.

Менестреля била дрожь. Ночь ранней осени казалась ему такой холодной, что он невольно придвинулся к костру так близко, как только мог, и обхватил себя руками за плечи в тщетной попытке согреться. Надо было встать и подбросить в костер еще веток — куча хвороста была совсем рядом, — но пошевелиться мастер не мог. Им овладело странное оцепенение. Ему не хотелось ни есть, ни спать, ни думать.

…Твари было уютно. В отличие от менестреля, она просто дремала, свернувшись клубочком в логове и дожидаясь своего часа.

Глава 10

— Ты понимаешь, что делаешь? Как мы можем довериться ему? Что заставляет тебя так рисковать?

— Сам не знаю. Интуиция, наверное…

— Но он же нежить! Он исчадие Бездны! Он…

— Тише, сэр Ройдар! Он все слышит!.. Ведь правда?

Идущий впереди Фрозинтар бросил взгляд через плечо:

— П-правда.

Граф покачал головой:

— Все равно. Доверять нежити… После того, что он нам рассказал вчера ночью? Не боитесь, что он нас предаст?

— Нет. Сам он нас не предаст, если ему не прикажут этого сделать. У него есть хозяин, который может им распоряжаться. Но сейчас хозяин далеко и вряд ли вмешается. Так?

Фрозинтар опять оглянулся:

— Так.

— И все равно — он слишком опасен! Я о таких только легенды слышал! Его же ничем не остановишь! Даже ваша магия, милорд, может оказаться против него бессильной! И что будет, если однажды мы встретимся с его хозяином и он отдаст приказ нас убить? Вы уверены, что драур сможет этому противостоять?

Келлегор ничего не успел ответить — идущий впереди Фрозинтар предупреждающе вскинул руку, и юноша замолчал.

— Что там?

— Кажется, мы н-на месте. — Наемник указал вперед и вверх.

Путешественники вскинули головы и за деревьями увидели встающие над ними зубцы скал.

— Н-ничего не напоминает?

— О Покровители, — прошептал Келлегор, — вот это да!

Одна из скал, высившаяся в самом центре, так сильно напоминала гнома, что любому было ясно — это не природа так постаралась, это в течение долгих лет трудились резцы нескольких десятков резчиков и скульпторов.

— Как красиво, — протянул Седрик, выглядывая из-за плеча Келлегора.

— Действительно, увидишь — ни с чем не спутаешь, — припомнил юноша слова гадалки.

Но сэром Ройдаром владели более прозаические мысли.

— Куда идти дальше? — поинтересовался он. — Дороги нет.

Последние лиги две или три они, следуя указаниям драура, пробирались по бездорожью, свернув с узкой тропы, которой явно последний раз пользовались хорошо если лет двадцать назад. Собственно, это была не тропа, а вымощенная гладкими плитами дорога. Плиты оказались пригнаны друг к другу так плотно, что даже многие годы спустя трава не везде пробилась в щели между ними. Заканчивалась дорога возле строения, которое можно было назвать заброшенной часовней, Исследовав ее, Келлегор заключил, что ничего священного тут не было. Скорее всего, здесь когда-то проходила граница, и часовня предупреждала об этом. Они и углубились в нехоженые дебри.