Выбор-побег

– Да, дела-делишки. Наворочено всего и всякого – выше шпиля питерского Адмиралтейства…. Одно могу сказать со стопроцентной уверенностью – безусловно, прав был мудрый чукча Афанасий, говоря о «банке с говяжьей тушёнкой, отложенной про запас». Тебя, любимый, похоже, действительно, вывели из Игры только на время. То есть, до нужного момента…. Кто вывел-отложил? Воротилы мировой киноиндустрии? Запросто, блин, могли! Те ещё мерзкие деятели, ради денег и заманчивых перспектив – ни перед чем не остановятся, родную бабушку продадут – вместе со всеми старческими потрохами…. Не обязательно, что и «наши» воротилы, то есть, финансово-вложившиеся в проект «Живём – как в старину». Могли нагадить и завистливые конкуренты…. Впрочем, учитывая твоё бурное прошлое (Прошлое?), можно подобрать – на роли коварных злодеев – и других, не менее достойных кандидатов…. Следующий скромный рабочий момент. То бишь, появление на восточном мысе Наварин потомственного шамана Афонии…. Он случайно оказался рядом с тобой? Мол, усердно охранял древнее шаманское кладбище, потом решил – ни с того, ни с сего, лишь от многолетней скуки – прогуляться к морю, и на берегу – неожиданно для самого себя – повстречался с промысловым охотником, страдающим амнезией? Или же Афанасия послали к твоему зимовью строгим приказом? Чтобы он вернул – из резерва – обратно в Игру рабочую пешку?

– Это ты, бесподобная красавица, пожалуй, слегка перебарщиваешь, – усомнился Егор. – Получается, что люди (или же – прочие разумные гуманоиды?), отправившие старого чукчу на ответственное задание, искренне верили в волшебную и целительную силу шаманского камлания? Типа, Афоня-медвежатник – в цветном и многослойном калейдоскопе полярного сияния – усердно поколотит ладошкой в моржовый бубен, поорёт истошным голосом старинные чукотские песенки, а к фигуранту, глядишь, память и вернётся…

– Ты, Леонов – за прошедшие четыре года – заметно поглупел! – безапелляционно заявила Сашенция («Прежняя – Сашенция!», – возликовал внутренний голос), и тут же засмущалась: – Извини, пожалуйста! Я имела в виду – временно утратил остроту логического мышления. Извини – ещё раз…. Но, ты же сам рассказывал, что перед камланием вы с шаманом вкушали разнообразные чукотские деликатесы, запивая их изысканным «тундровым бальзамом». Рассказывал?

– Не отрицаю, ясен бивень мамонта. И вкушали, и выпивали.

– Мог Афоня – незаметно для тебя – подсыпать в еду или питьё специальный порошок, способствующий восстановлению памяти?

– Мог, – честно сознался Егор. – Я за его морщинистыми руками не следил. Волновался, знаешь ли…

«Точно! Ай, да Александра Ивановна!», – восторженно взвыл внутренний голос. – «Зрит, что называется, в корень! Сам, братец, вспомни…. Пасмурный августовский денёк, вернее, чукотский вечерок. Солнце – громадное, янтарно-тёмно-жёлтое – зависло над рваной линией горизонта…. Что дальше? На чёрной базальтовой скале расставлены различные мисочки и серебряные стаканчики, разложены сосновые дощечки с китовым салом и парным моржовым мясом. Шаман, беря в морщинистые ладони пузатую флягу, просит, мол: – «Подбрось-ка, Странник, свежих дровишек в яркий костёр…»…. Пока, братец, ты усердно возился с дровами, у Афанасия была целая куча времени, чтобы сыпануть тебе в серебряный стаканчик с «тундровым бальзамом» чего угодно…».

Задумчиво покачав головой, Санька подвела черту:

– Получается, что ваш – мудрейший и опытнейший – Виталий Павлович полностью прав. Нам надо всенепременно посетить Буэнос-Айрес и подробно пообщаться с Марией Сервантес. Трудно жить – в условиях гадкой и постоянной неопределённости. Если тебя, радость моя белобрысая, уже похищали один раз, то запросто могут и повторить это действо. Надо, хотя бы, выяснить, кто стоит за всем этим…

– Зачем?

– Затем, чтобы знать – кому головёнки отвинчивать, ежели что…

– По поводу белобрысости, – усмехнулся Егор. – Иришка-то у нас – колером волос – в меня пошла. Светленькая такая. А глаза твои – лазорево-синие…. У Платона же всё наоборот. Волосы твои – угольно-чёрные. А глаза мои – зелёные…. Как такое могло получиться?

– Плоды жаркой и равноправной любви, – важно пояснила Санька. – Совершенно ничего необычного.

– Интересно, а каким – по глазам-волосам – у нас получится третье чадо? Как думаешь?

– Поживём – увидим…. Э-э, не надо давать воли похотливым ручонкам! Предписано врачами-докторами подождать – с чувственными глупостями – три недели? Значит, придётся подождать…

Когда они уже подходили к даче генерала Громова, Егор, подпустив в голос елея, спросил:

– Сердечко моё хрустальное, а не повредит ли наша совместная поездка в Аргентину – твоим рабочим планам и графикам?