Выбор (СИ)

- Леха, а знаешь что? - Сергей вновь перевел взгляд на Алексея, который все это время пожирал его глазами. Он не стал дожидаться ответа, а стал продолжать говорить: - Это было не сложно и мне не было его жаль. Каждый день он по кусочку лишал меня моей жизни. Естественный отбор ты же сам понимаешь. Или ты сожрешь.... Или тебя. Я все предусмотрел. Все эти сраные мелочи. Каждый шаг. А знаешь, что он делал в последний момент своей жизни? Молил о пощаде, когда я обливал его бензином. Слезно умолял. Но мне было плевать. Руки не дрожали, когда я бросил в него спичку. Моментально вспыхнул. И я смотрел, как он визжал, катаясь по траве пытаясь сбить пламя. Я чувствовал горящую плоть, этот запах. Это невозможно забыть. Но меня совесть не мучает. Я сделал все, чтобы обеспечить себя нормальными условиями, а не выживать с мизерной зарплатой.

Алексею было противно все это слушать. Но он не стал перебивать Сергея, тем самым дав ему высказаться. Он посмотрел на незнакомца. Тот сидел, сжимая голову в своих руках покачиваясь: взад, вперед. Еле слышно что-то твердя себе под нос. Но спустя минуту, он остановился и перевел взгляд на Сергея. Но голова Сергея была повернута куда-то в сторону, разглядывая мрак. И поэтому ему было невдомек, что на него кто-то смотрел.

- Как ты говоришь, мне нужно сказать, Бинго? - вопрос Алексея был неожиданным для всех. И все трое повернули голову в его сторону.

- Именно так, - сказал незнакомец, поднося правую руку к кнопкам на пульте.

- Бинго!

Три одновременных щелчка пронзили создавшуюся тишину.

Алексей смотрел на вопящего, корчащегося от боли на стуле человека. Смотрел, как струйки крови стекают на пол, дополняя лужицу, которая становилось больше. Смех незнакомца его мало заботил. Он вообще не видел и не слышал ни чего, что происходило вокруг. Его взгляд был прикован только к Сергею.

- Больной ублюдок! - завизжала Марина, не понятно к кому обращаясь. Она не смотрела на Сергея, ее голова была опущена, а руки сжимали уши, чтобы не слышать этот ужас. Но как бы она не сжимала уши, вопль Сергея все равно просачивался сквозь ее пальцы. Она начала кричать, чтобы перебить его крик своим. Незнакомец попытался ее утихомирить, но у него не чего не вышло. Ей было плевать на него. В данный момент ее заботило совершенно другое.

- Молчи дрянь! - не на шутку вспылил незнакомец и схватил ее за волосы. Приподнял ее голову и со всего размаху опустил на пол. Еще раз и еще. Он бил ее головой об пол до тех пор, пока ее лицо не превратилось в кровавое месиво. Кто-то что-то говорил, но его это не интересовало. Он был занят другим делом. Только глухие удары и ее стон, а также чей-то голос, срывавшийся не на крик, а скорее на визг. Комната заливалась какофонией безумия в его ушах.

Сергей сжал кулак, на правой руке, со всей силы. Костяшки на его руке побелели, а ногти впились в кожу. Превозмогая боль, он начал выговаривать слова, которые были обращены к незнакомцу. Тот его не слышал и не останавливался, продолжал колошматить. Марина уже перестала кричать, и была почти в отключке. Только тогда незнакомец остановился и посмотрел Сергею в глаза. Губы парня шевелились, он что-то пытался сказать ему, но он его не слышал. Ярость захлестнула его полностью. Держа Марину за волосы, он левой рукой потянулся и расстегнул молнию на куртке. Рука просочилась вовнутрь и вытащила, видимо из кобуры, револьвер. Он представил дуло к голове девушки и взвел курок. Палец начал сжимать спусковой крючок.

Алексей сидел, словно в трансе. Перед ним происходили какие-то действия, которые его совершенно не волновали. Истошный крик Сергея для него уже не был таким громким, как ему показалось изначально. Выворачивающий наизнанку душу вопль был каким-то тихим и спокойным. Для него было важным насладиться болью, которую испытывал Сергей. А как он вопит, по большему счету отходило на задний план. Даже смех этого чокнутого его не беспокоил настолько, насколько его заботили чувства или может быть долг перед Дмитрием. Для него было важным, чтобы Сергей испытал как можно больше мук. Чтобы он мучился, долго и так сильно, насколько это возможно. И пусть он чувствовал себя такой же мразью, как и незнакомец, который взбесился из-за криков Марины. Ему было плевать, на всех кто находился в этой комнате. И быть может даже на себя самого.