Выбор только за тобой (СИ)

После этого пересказа истории, шло пояснение моего деда:

«… эта история произошла в июне одна тысяча девятьсот пятидесятого года в городе Ташкент. Через год, Олег Поликарпович Мозговой, сделал головокружительную карьеру и стал очень уважаемым человеком, учёным с мировым именем. А на следующий день после встречи молодого человека и Его, вышел некролог памяти безвозвратно ушедшего из жизни ректора университета. Очень печальная с ним произошла тогда история. Мужчина сделал шаг вперёд, в кабину лифта, но пол, относительно нового лифта, неожиданно провалился вниз.»

Ну дед! Я даже слов не находил, что бы выразить своё возмущение. Кем же ты на самом деле был, кроме как известным геологом? Зачем ты собирал все эти сведения о Гуоре? Что ты хотел донести до меня своими записями? И как можно было догадаться, что я через много лет после твоей смерти, буду втянут в историю известной борьбы между Добром и Злом?

Глава 15

Долина Грюсвангталь,

Германия, Бавария. Наши дни.

К северо-западу от небольшого городка Гюрмиш-Партенкирхена, в живописной долине Грюсвангталь, гордо возвышается Дворец. Любимое место Людвига II, Короля Германии девятнадцатого века. Версаль в миниатюре, так называли его те, кому посчастливилось лицезреть это произведение искусства зодчих того времени. После произведенного косметического ремонта, в начале двадцать первого века, Дворец вновь открыли для экскурсий.

Посетителей было несчетное количество, но до поры, до времени. В ночное время, по рассказам охранников, в Дворце и за его пределами, творилось что-то странное и не объяснимое. Самопроизвольно загорался свет в комнатах и залах, из кухни, которая располагалась на первом этаже, явственно доносились запахи приготовляемой еды.

Охранники неоднократно докладывали о всех этих странностях управляющему дворцом-музеем, но тот, из-за отсутствия времени, переадресовывал все эти вопросы к начальнику службы безопасности.

Дел у господина Тоццена было невпроворот. После произведенного ремонта, ещё оставались помещения, где восстановительные работы продолжались полным ходом, поэтому везде требовалось его личное присутствие и контроль. В том числе и контроль за расходованием денежных средств.

Приходилось допоздна задерживаться на работе. Во всём виноваты бумаги, бумаги. Век компьютеров, но приходилось делать двойную работу. Готовить документы по отчетности, как в электронном виде, так и на бумаге.

Тоццен, сорокалетний мужчина, находился в комнате бывшего дворецкого, которую переоборудовали под рабочий кабинет. Комната три на пять метров, стены, как и многие во Дворце, задрапированы светло-желтой тканью, пол паркетный, на потолке восьми рожковая люстра. У стены огромный кожаный диван, два кресла, у окна — рабочий стол.

Мужчина встал из-за стола и прошёлся по кабинету. Тело от многочасового просиживания в кресле затекло, нужна была небольшая разминка. Через окно из цветного стекла, в комнату проникал сумеречный свет. Директор музея посмотрел на наручные часы и присвистнул. Скоро семь часов вечера, а работы ещё очень много. Ну что же, придётся сегодня его жене идти в гости к родственникам одной.

Тоццен достал из ящика стола мобильный телефон и попытался набрать номер телефона супруги. На дисплее высветилось — только экстренные вызовы. Ничего удивительного в этом не было — рядом горы, связь не очень устойчивая. Позже. Всё позже, нужно работать.

Мужчина подошёл к двери и нажал на клавишу выключателя. Светильник никак не отозвался на действие человека, чем привёл того в полное уныние. Хорошо, что Вильгельм пользовался ноутбуком с внутренней батареей. Иначе бы завтра, после невыполненной работы, пришлось долго объясняться с руководством.

Но всё-равно нужно разобраться в причине отсутствия электороэнергии. Тоццен открыл дверь, вышел в коридор и направился в Гобеленовую комнату, которая находилась за ближайшем поворотом широкого коридора.

В западной Гобеленовой комнате, иначе называемой Музыкальной, Вильгельма всегда поражало многоцветье стенной живописи и мебели для сидения. Картины, напоминающие гобелены, изображают сцены из светской и пастушьей жизни в стиле рококо. Рядом с богато украшенным музыкальным инструментом — необычной комбинацией из фортепиано и фисгармонии — стоит павлин в натуральную величину из разрисованного севрского фарфора.