Выбор за тобой

Они прошли мимо закрытых касс, зашли в зал. Организаторы премьеры из кожи вон лезли, чтобы превратить сетевой кинотеатр в храм десятой музы: пол был устлан красными ковровыми дорожками, повсюду стояли коктейльные столики, накрытые белыми скатертями, между элегантно одетыми гостями вышагивали вытянутые в струну официанты с шампанским. Но в воздухе все еще витал маслянистый запах попкорна, а на полу здесь и там виднелись пятна прилипшей жвачки. Юлита углядела в толпе несколько актеров, режиссера и известную блогершу. Начала машинально приглядываться, что у кого торчит или просвечивает, но тут же опомнилась и отвернулась. Она не на работе, не надо делать вид, что ее это интересует.

– Вообще-то я не шутил, – сказал Пётрек, умелым жестом ухватив с подноса два бокала шампанского. – Ну, может, совсем чуть-чуть. Но мне правда кажется, что ты идешь в гору.

– Правда? А Мацкович утром сказала, что мою статью мог написать любой школьник.

– Но потом она выдарила тебе эти приглашения.

– Ну да. Потому что сама не могла пойти. Тоже мне награда.

– Ой, Юлита, Юлита… – Пётрек со вздохом возвел очи к покрытому сотнями маленьких диодов потолку. – Ты вообще не сечешь в офисной политике. Она дала тебе это приглашение на совещании, при всех. А пятью минутами раньше вы сидели в ее кабинете. Почему она не сделала этого там?

– Потому что забыла.

– Мацкович? – фыркнул Пётрек. – Я тебя умоляю. Она все планирует на неделю вперед. Она дала тебе билеты на совещании, чтобы все это видели. Тебя благословили.

– И на что же?

– Сорока на хвосте принесла, что Адам планирует уволиться, – сказал Пётрек. – Наталия случайно подслушала, как он разговаривает с эйчаром. Он потом полчаса круги вокруг здания наворачивал с телефоном у уха. Вскоре придется искать нового зама… Или замшу.

– Не может такого быть, – отмахнулась Юлита, втайне надеясь, что она ошибается. – Мне двадцать семь лет.

– Мацкович было двадцать девять, когда она впервые стала начальницей.

– Да ну, это ничего не значит. – От кислого шампанского щипало язык. – Другое поколение, другие времена. Тогда достаточно было иметь хоть какой-нибудь диплом, уметь пробубнить хау-ду-ю-ду, сенк-ю-вери-мач, и – вуаля! – пять тысяч на руки.

– У тебя своя правда, у меня своя, – пожал плечами Пётрек. – Ладно, допивай шампусик и идем, а то все места займут.

– Если я это допью, то займу место в туалете. Подожди, я поставлю куда-нибудь бокал и…

– Кого видят мои старые глаза!

Юлита повернулась на знакомый голос. Твидовый пиджак, очки в тонкой оправе, прикрывающая лысину прядь. Вальдемар Друкер. В прошлом он был выдающимся журналистом-расследователем, теперь же посвятил себя преподаванию и написанию пессимистических прогнозов на “Фейсбуке”. К тому же он был научным руководителем Юлитиной дипломной работы. “На линии фронта: этика военной журналистики на примере освещения Второй гражданской войны в Судане, 1983–2005”.

– Это сколько же я вас не видел… – Друкер пожал ей руку, все еще влажную от бокала. – Года три, верно? Ну и как, удалось найти работу по профессии?

– Удалось.

– О, мои соболезнования. Вам платят?

– Что-то там платят.

– Уже хорошо. И что интересного вы написали за последнее время?

– Простите, что вмешиваюсь… – начал Пётрек, – но показ вот-вот начнется…

– Видите ли, концовка известна уже из названия, так что мы не много потеряем. Кроме того, если вы видели хотя бы одну канонизацию, то считайте, что видели все.

– Пётрек, прости… – Юлита еле сдержала улыбку. – Ты иди вперед, а я тебя догоню. Хорошо?

Пётрек был явно не в восторге, но кивнул и отправился в зрительный зал. Друкер облокотился о барную стойку и махнул проходившему мимо официанту.

– Добрый человек… Не найдется ли у вас какого-нибудь пристойного алкоголя? Может, какое-нибудь вино, только – боже упаси – не отечественного производства? Цвет любой.

– Есть, но угощать гостей вином мы будем только после показа…

– Вы меня огорчили. Это слишком отдаленная перспектива. – Друкер достал из внутреннего кармана пиджака кошелек, вытащил банкноту в пятьдесят злотых. – Не сумеете ли вы ее хоть немного приблизить?

– Я… Посмотрим, что можно сделать.

– Буду благодарен по гроб жизни. Но предупреждаю, что долго наслаждаться моей благодарностью вам не придется.

Официант исчез за барной стойкой, а через минуту уже откупоривал бутылку.

– Эх, пани Юлиточка… Сколько раз я говорил, что если вам так уж хочется ввязываться в умирающую профессию, то нужно становиться бортником, по крайней мере контакт с природой…

– Увы, бортники не берут стажеров.

– Потому что люди они приличные. Эх… Вы хоть что-нибудь интересное написали?

– Ничего, – пожала плечами Юлита. – Разве что вам нравятся квизы.

– Признаюсь, не очень. Но я надеялся, что, может… – Друкер прервался и кивком головы поблагодарил официанта, поставившего перед ними бокалы. – Ну что ж. Такие времена. Поднимем бокалы, пани Юлита. За смерть прессы.

Юлита взяла свой бокал. В винах она не разбиралась, но это вино ей понравилось. Тяжелое, густое, с приятным послевкусием.

– Хотя у меня есть один сторонний проект.

– Проект, говорите? О… Я весь внимание.