Выбор за тобой

Юлита вернулась в школу и сразу почувствовала, что что-то не так. Мальчишки, которые прежде были заняты только собой, этими своими идиотскими покемонами, драгон-боллами и морталкомбатами, которые разговаривали с ней, только когда нужно было списать домашку по математике, вдруг стали пялиться на нее нон-стоп, дрались за право сесть с ней рядом, воровали у нее резинки для волос и прятали рюкзак. Когда она играла на физре в волейбол, собиралась целая толпа зрителей: каждая подача, каждый прыжок сопровождались аплодисментами и смехом. Через неделю у нее состоялся первый разговор с классной руководительницей пани Кубрило, математичкой, провонявшей куревом, кофе и нафталином, с волосами, выкрашенными в огненно-красный цвет. “Нельзя так отвлекать товарищей, мешать им в учебе, – говорила она, тыча в Юлиту пальцем, увенчанным накладным ногтем. – Необходимо думать о том, как ты выглядишь, одеваться прилично”. Поначалу она не понимала, о чем вообще речь, чего от нее хотят, и только мама все ей объяснила. Поэтому Юлита начала ходить в мешковатых кофтах и растянутых свитерах, доставшихся ей от двоюродной сестры. Но это не помогло. Одноклассники по-прежнему “ухаживали” за ней, как выразилась пани Кубрило, на каждой перемене придумывая новое развлечение: пинали ее пенал, высовывали в окно ее плеер – вымоленный подарок на день рождения, внутри были диск Red Hot Chili Peppers

– и кричали: “Юлитка, покажь титьку”. Верховодил ими Лукаш, огромный верзила с румяным детским личиком, словно эта часть его тела не получила пока инструкции, что пора бы уже начать созревать. Девчонки не отставали: они тоже не давали ей проходу, хоть и не столь зрелищно. Одна как бы случайно намочила ей футболку, так что Юлите до конца дня пришлось ходить со скрещенными на груди руками. Другая придумала ей кличку Памела, от которой Юлита не могла избавиться до конца средней школы. Потом кто-то написал черными буквами на стене перед ее домом: “ЮЛЯ ВОЛОСАТАЯ ПИСЮЛЯ”, отцу пришлось закрашивать буквы остатками сиреневой краски, оставшейся после ремонта, но через два дня надпись проступила снова. Священник спрашивал на исповеди, есть ли у нее нечистые мысли, а если есть, значит, надо в них признаться, подробно описать совершенные в мыслях проступки, потому что иначе никакого отпущения грехов не будет. И Юлита описывала, медленно, проталкивая через губы липкие слова, которые не желали отклеиваться от языка; у нее кружилась голова от кадила, камфары и пасты для мытья полов, она сгорала от стыда. Стоя на коленях, перебирала четки, шептала покаянные молитвы и чувствовала себя такой грязной, словно всю ее облепила вонючая жижа. Злилась на эти свои глупые, никому не нужные сиськи. Но потом прошло еще одно лето, в сентябре Юлита перешла в гимназию[36]

, где уже не так выделялась на фоне остальных девочек, и проблема исчезла. Мешковатые кофты снова оказались в глубине шкафа, а воспоминания из началки медленно стирались, бледнели, как долго пролежавший в кармане чек. И вот теперь воспоминания вернулись.

Она позавтракала, жевала на автомате, не чувствуя вкуса еды, через силу наполняя сдавленный желудок. Пыталась читать, но не могла сосредоточиться, по нескольку раз перечитывая одну и ту же фразу. Включила телевизор, щелкала канал за каналом. Футбольный матч. Корейский сериал. Магазин на диване. Музыкальные клипы. Телевикторина. Антрекот – это: а) порода кошек; б) танец, разновидность фокстрота или с) кусок говядины. Отложила пульт, уткнулась лицом в ладони.

“Нужно взять себя в руки, – думала Юлита, потирая виски, – взять себя в руки, иначе я сойду с ума”. Она оделась, причесалась. Села за стол, положила рядом телефон. С минуту вглядывалась в темную зеркальную поверхность, а затем разблокировала экран.

Сначала ответила родным и знакомым: коротко, по сути. “Спасибо. Держусь кое-как”, “Позвоню, когда приду в себя”, “Не волнуйтесь”. Потом “Фейсбук”. Отвергла запросы в друзья от двухсот с лишним горячих парней, удалила из своей ленты ссылки на сайты с украденными фотографиями, выложенные некоторыми “френдами”. Попыталась войти в почтовый ящик. Не получилось: старый пароль не работал, поэтому она завела себе новый адрес, разослала его знакомым. Наконец написала всем порталам, выложившим ее фотографии, с требованием немедленно их удалить. Юлита не верила, что это сработает. Она ведь знала, как к подобным претензиям относились в “Меганьюсах”. А кроме того, даже если бы каким-то чудом все порталы выполнили ее требование, все равно эти фотографии уже скопировали сотни, а может, тысячи людей, они уже попали на сайты с порнографией, в блоги и сабреддиты. Но у нее хотя бы было чувство, что она не сидит сложа руки, что она сделала, что могла. Потом Юлита позвонила Адаму. Он ответил только после седьмого гудка; уже по первым словам, деревянным и неискренним, она поняла, что предложение работы больше неактуально.