Выборы

— Шерри «Бристоль крим», — невозмутимо ответил Шартелль.

Я еще не успел прийти в себя, поэтому попросил двойной мартини со льдом.

Даффи нажал кнопку, и мгновенно появившийся официант принял заказ. Мы стояли кучкой, обсуждая английский дождь и альбертийскую погоду. Даффи рассказал о своих успехах в выращивании поросят. Вождя Акомоло заинтересовала возможность разведения в Альбертии хорошо переносящих жару пород крупного рогатого скота.

— Мы гоняем стада на четыре сотни миль с севера к скотобойням юга. Многие животные умирают в пути. Все теряют в весе.

— Сколько голов в стаде? — спросил Шартелль.

— От пятисот до тысячи.

— Они идут сами?

— Да, вдоль дорог. Нарушается движение транспорта, скот болеет, пастухи надолго оторваны от дома. У нас непродуманный подход к животноводству. Нужны новые идеи.

Они говорили, а я слушал. Вождь посетовал на экономические трудности Альбертии, особенно в сбыте какао. Даффи повеселил всех эксцентричностью клиента одного из конкурирующих агентств. Шартелль ограничивался лишь короткими фразами и ненавязчиво приглядывался к вождю Акомоло.

Получив лимонный сок, шерри и мартини, мы уселись за круглый стол. Даффи — по правую руку от вождя, Шартелль — слева. Акомоло удовлетворенно кивнул, когда перед нами поставили тарелки с супом из земляного ореха.

— Ваша предусмотрительность иногда поражает, Падрик.

Даффи улыбнулся.

— Я думал, что вам надоела английская кухня.

— Не только их кухня, но и они сами, — ответствовал вождь. — Сердцем я стараюсь не питать к ним ненависти. Я стараюсь жить, как учил нас создатель и мои баптистские наставники. Но они холодные люди, Падрейк, холодные, бесчувственные и мстительные. Три дня я пытался решить вопрос с экспортом какао и три дня я хожу от одного бюрократа к другому.

— Если я могу помочь… — взмах руки вождя прервал Даффи на полуслове.

— Вы и так сделали очень много. Нет, им пора понять, что я не маленький мальчик. Когда мы ведем дело с руководством, никаких проблем нет. Но стоит спуститься на более низкие этажи чиновничьей иерархии, как я упираюсь в стену их скрытого презрения и бюрократической неэффективности. «Разумеется, вождь Акомоло, — передразнил он такого чиновника, — но требуется время, чтобы решить этот вопрос.» Не могут они понять, что времени-то у меня и нет. Время сейчас — самый дорогой для меня товар.

Официант собрал тарелки из-под супа, поставил на стол большую серебряную кастрюлю, снял крышку. Аромат пряностей разнесся по столовой.

— Падрейк! Жаркое из цыплят! — наложив полную тарелку, вождь набросился на жаркое. Капли жира падали на синюю ordana. Я положил себе одну ложку и не спешил приступать к еде, отдавая предпочтение мартини. Шартелль отрезал кусочек мяса, пожевал и проглотил. Его рот приоткрылся и он потянулся к бокалу с водой. Я не мог поручиться, что мяса в любимом блюде альбертийцев было больше, чем пряностей и специй. Даффи, однако, поглощал его с той же скоростью, что и вождь Акомоло и Декко. Я решил, что у него отсутствуют вкусовые рецепторы. Шартеллю, как я заметил, с лихвой хватило первого кусочка.

Вождь закончил трапезу и вытер пальцы о скатерть. Чистая салфетка так и осталась лежать у его тарелки. Вождь потянулся, сладко зевнул.

— Чудесно, Падрейк. Кто готовил жаркое?

— Студент лондонского университета. Уроженец Альбертии, естественно.

Вождь кивнул.

— Молодец. И перца он положил как раз в меру. Вам понравилось жаркое, мистер Шартелль?

— Удивительный вкус, — Шартелль улыбнулся.

Даффи предложил сигары, но альбертийцы отказались, а мы с Шартеллем последовали их примеру. Официант принес кофе.

— Скажите мне, мистер Шартелль, вы знали президента Кеннеди?

— Да, конечно.

— Достаточно хорошо?

Шартель вновь улыбнулся.

— Я обращался к нему: «Джон», когда его избрали в палату представителей конгресса, когда он стал сенатором, и «мистер Президент», когда он вошел в Белый Дом.

— Он уже умер, не так ли?

— Да.

— Я был его горячим поклонником. Он представлял все лучшее, что могла предложить ваша страна. Он принадлежал к тем немногим политикам, кто мог честно сказать, что он — настоящий лидер. Его смерть очень опечалила меня.

— Не только нас. Мы любили нашего президента.

— Так как вы были сторонником Кеннеди и знали его лично, я хотел бы, чтобы вы помогли мне найти ответ на вопрос, который давно мучает меня.

— Могу попытаться.

— Почему не арестовали Джонсона?

Шартелль чуть не поперхнулся. Но ему удалось поставить на стол чашечку кофе, не расплескав ни капли.

— Простите, вождь?

— Я спрашиваю, почему Джонсона не арестовали сразу же после убийства Кеннеди? Ведь от смерти президента более всего выиграл он. Мне казалось, что в такой ситуации следовало ожидать его ареста.

— И кто должен был арестовать его?

— ФБР и ваш мистер Гувер, — ответил вождь Акомоло. — Возможно, объединившись с армией.

— Вы хотите сказать, что смерть Кеннеди являлась результатом заговора Джонсона, не так ли? (Я мог поклясться, что взгляд Шартелля лучился восхищением.)