Выборы в Венгрии

Да, разозлил он тебя. И правда, разве красиво это: ему покровительствуешь, по саду своему водишь, полному роз и жасмина, а он через забор все на жабу косится, именуемую политикой.

Боги ведь не мелочные торгаши в конце концов. У них не купишь в одной лавчонке сразу и мандат, и гирлянду роз.

Знаю, что брошу тень на твое доброе имя, но не могу умолчать о случившемся. На четвертый день после программной речи, с обоюдного согласия назначив свадьбу на двадцатое ноября, Ковини ненадолго уехал домой, а Рёскеи — папа, мама и невеста — в Вену, приданое покупать.

На обратном пути они оказались в одном купе с русоволосым господином приятной наружности, которого их общий знакомый так отрекомендовал:

— Вот, пожалуйста: живой миллионер. Заводчик Карл Бранд из Вены.

Миллионер и вправду очень живой оказался — сразу стал увиваться вокруг Минки. А так как был он недурен собой — стройный и с красивыми голубыми глазами, — Минке это ухаживанье очень польстило. От его мечтательно-жгучих взглядов она заливалась нежным румянцем, становясь еще краше, а заводчик пленялся ею еще больше. Так причина порождает следствие.

В Кертвейеше, однако, нужно было сходить, и глава семейства, скрепляя состоявшееся знакомство, с любезной улыбкой протянул на прощанье волосатую ручищу.

— Так если будете в наших краях, заглядывайте.

— Когда прикажете? — осведомился господин Бранд с поклоном.

— Когда пожелаете.

— Благодарю. Воспользуюсь разрешением и засвидетельствую свое почтение сегодня же.

Ох! Ах! И мама не то с испугу, не то на радостях (женщин разве поймешь!) выронила лорнет. Пришлось под сиденье за ним лезть; одно стеклышко разбилось, конечно. Минка же заалелась, как маков цвет.

— Но ведь вы сказали, у вас спешное дело в Брашшо? — с некоторым замешательством спросил королевский советник.

— Да, срочный платеж; но вы ведь знаете, что такое "vis major"! [Большая сила; сила силу ломит (лат.)]

И миллионер выразительно посмотрел на старого бургомистра, который подыскивал между тем какой-нибудь подходящий ответ — дать ему понять, что Минка уже невеста. Но недаром он мадьяром был. Мадьяр и вопреки здравому смыслу гостя не упустит. А тут и здравый смысл «за»: дома еще две дочери на выданье.

Господин Бранд тоже сошел в Кертвейеше. На перроне родителей уже поджидали оставшиеся дома барышни: Илона и Каталин.

— Наш дорогой гость господин Бранд, — представила его бургомистерша. — А это Илона, дочка моя. Вылитая Минка: то же лицо, тот же характер. А этот вот сверчок в школу еще бегает ("сверчком" Катица была). Ну, чего ты застеснялась, подойди поближе!

Но Катицу гораздо больше интересовали свертки, которые кондуктор сбрасывал из вагона, и множество выгружаемых сундуков. Может, и для нее там что-нибудь припасено.

Так как колясок было две — одна для господ, другая для вещей, — бургомистр уселся в эту последнюю со своими «золушками», которые стали ластиться к нему по дороге:

— А нам ты что привез?

— Материи на платья.

— А еще?

— Не скажу, а то завидовать будете друг дружке.

— Ну, на ушко.

— На ушко — ладно.

И маленькая Катица, самая любопытная, первая приблизила головку к косматой отцовской бороде.

— Гу-гу-гу! — заревел старик ей на ухо, шаля со своей любимицей.

Шум колес заглушил его «гу-гу-гу», и только по тому, как, отпрянув, рассмеялась Катица, можно было понять, что отец сказал ей что-то забавное.

Очередь была за Илонкой.

— А мне?

— Тебе жениха, — шепнул старик. — Золотая рыбка, сама приплыла. Смотри не зевай!

— Ах, папа!

Красивое личико ее вспыхнуло. Стыдливо потупясь, она примолкла и отвернулась в сторону, как будто, кроме мелькавших мимо домов, ничто больше ее не интересовало.

Но тщетно силились родители привлечь внимание Карла Бранда к Илонке и в ней самой раздуть искру, которая вызовет ответный пожар. Амур не давал распустить свою сеть и переткать наново. После ужина случилось то, что родители уже предчувствовали: Бранд попросил Минкиной руки.

Если б мы писали роман о пробуждающейся любви, а не просто отчет о выборах, об этом ужине стоило бы рассказать подробнее.

Но придется удовольствоваться одной констатацией, дорогие читатели: когда барышни отправились спать, господин Бранд, которого королевский советник уже собирался с зажженной свечой проводить в его комнату, попросил родителей задержаться на минутку и объявил, что без Минки жить не может.

Бургомистра это не смутило. К такому обороту дела он уже приготовился — еще днем телеграфировал шурину в Вену с просьбой сообщить общественное и имущественное положение заводчика по имени Карл Бранд. И поэтому произнес внушительно:

— Весьма польщен вашим предложением; только вы опоздали. Видит бог, мне искренне жаль, но наша Минка уже невеста.

— Может ли это быть? — пролепетал Карл Бранд, бледнея.

— Мы сами виноваты, нужно было вас предупредить; но кто же думал? Сейчас не средние века, черт возьми. Кому полезет в голову разная там романтика. Да и мы не фантазеры какие-нибудь, где нам было мечтать о таком счастье.

Молодой человек с убитым видом упал в кресло и закрыл лицо руками.

— А кто жених? — глухим голосом спросил он.