Выход Силой

Погано, что никак не отреагировать на вторжение нельзя! Ни с какой стороны. Те, кто знает лишь об одном моем лице — обычного парнишки из глухой провинции — будут удивляться, почему я не сообщил о попытке ограбления. Ведающие больше, станут подозревать всякое, уверившись, что я проглотил обиду.

И уходить из комнаты было нельзя. Ниссе — они такие. Сказано: в помещении должен сохраняться порядок, значит — будет. Я и обыск бы не обнаружил, не явись в общежитие несколько раньше обычного.

Следующим уроком должна была стать гимнастика. Класс, относительно дружной гурьбой, отправился в раздевалки, а я побежал в свою комнату. Отговорился, что, дескать, позабыл взять с собой надлежащую, для занятий гимнастическими упражнениями, одежду.

Нельзя сказать, будто бы я стеснялся собственного тела. Две ноги, две руки. Одна голова. Все как у всех. Все на месте и ничего лишнего. Если конечно не считать татуировки. Рано, еще слишком рано было их демонстрировать. Попади они под внимательный взгляд знающего человека, и о попытках казаться обычным школьником из провинции можно будет забыть. А я, повторюсь для надежности еще раз, на ближайшие полгода намерен был лишнего внимания не привлекать.

Теоретически, можно было вообще от уроков гимнастики отписаться. И такой вариант со стариками воспитателями обсуждался. И нужно то было всего на всего предоставить в канцелярию Лицея документ, удостоверяющий мое занятие спортивными видами искусств на профессиональном уровне. С конкретным видом спорта только не определились. Из того, многообразия дисциплин, чем сейчас развлекают далеких от физического труда граждан империи, мне только фехтование худо-бедно подходило. Но после всестороннего недельного обсуждения, старцы пришли к выводу, что мне все-таки от идеи стоит отказаться.

И причины были озвучены две. Во-первых, от меня могли потребовать демонстрации умений. И что бы я им показал? Как за три секунды любым клинковым оружием превратить человека в истекающую кровью тушу? Представляется, что это малопривлекательное зрелище не добавит мне симпатий. Во-вторых, воспитатели пришли к выводу, что для меня будет весьма познавательно оценить нынешний уровень физической подготовки молодежи. В конце концов, наступит время, когда понадобится начать собирать дружину. Соратников, хирд, экипаж — называйте личный отряд отважных и умелых бойцов как вашей душе угодно. Важно лишь то, на что я, со своими людьми буду способен делать. Решение каких задач будет нам по плечу.

Это все дела будущего. Думать о них стоило, конечно. Но без фанатизма. И уж точно, не откладывая ради них куда более важных. Пока же моей ближайшей задачей было — сдать, наконец, тестовые экзамены, и приступить к подготовке к общеимперским испытаниям. И гимнастика, чтоб ее тролли утащили, к сожалению, в списке присутствовала.

Естественно, я торопился. Перемена не настолько долгая, как того бы хотелось. А мне еще предстояло бегом преодолеть расстояние чуть ли не версту. От общежитий до гимнастических залов было далековато.

Раздеваться начал прямо с порога. Ученическую шинель на кровать, ботинки остались валяться прямо на середине комнаты, а брюки бесформенной тряпкой повисли на спинке стула. И только после заметил следы вторжения. Неряшливого, на показ. Словно бы неведомый пока наглец и не пытался скрыть следы. И тому могло быть две причины. Либо этот отчаянный прохиндей знал о служащих мне нисси, и потому был уверен, что к моему возвращению с занятий в комнате будет наведен идеальный порядок. Либо, это был знак мне. Мол, мы знаем, кто ты есть, и глаз с тебя не сводим. Берегись!

В любом случае, выявить злоумышленника было остро необходимо. Хотя бы уже потому, что пора было обзаводиться репутацией. А никакой иной, кроме — хитрого, расчетливого отморозка, мне по традиции иметь не положено. Не водилось среди Летовых тупых тварей дрожащих. И, как смел надеяться, я не стану нарушителем семейных устоев.

Итак, уйти я не мог. Нисси немедленно наведут порядок, начисто убрав следы. Оставалось только воспользоваться любезным предложением господина Ормссона, местного начальника стражи. Как он, помнится, говаривал? «Буду признателен за любое сообщение о готовящемся ли, свершившемся ли правонарушении!» — так, кажется. И, в подтверждение серьезности своих намерений, выдал небольшую карточку с именем и номером телефона. Удобная, кстати, штука. Решил непременно обзавестись чем-то подобным.

Имел в виду этот тип нечто совершено, по моему скромному мнению, иное. Но я ведь и не обязан читать мысли. Не так ли? А от буквы… гм… так сказать, закона, я не отступил ни вершка. Позвонил немедля, как обнаружил свершившееся правонарушение.

К чести туземной стражи, они — собственно сам Ормссон, и двое его подчиненных, прибыли уже очень скоро. Я и успел только убедиться, что из вещей ничего не пропало, и затереть лужи от растаявшего снега в общей, с Добружко, прихожей.