Выхода нет

– Он упомянул о рецензии, но дальше этого не пошел. – Я качаю головой. – В основном всячески старался убедить меня, что может быть нам полезен. Хотя, я подозреваю, главной его целью было сделать так, чтобы пара тупоголовых полицейских прекратила наезжать на коллегу и расстраивать его. Так мне показалось вначале.

– А потом?

– Занервничал, когда дело дошло до алиби. Сказал, что был дома, в постели, но не захотел, чтобы мы звонили жене и проверяли, потому что она беременна. А когда я сказал, что избежать этого не удастся, он изменил показания. Теперь говорит, что катался по городу. Жена якобы вертелась на кровати, разбудила его, и он не смог больше заснуть. Поэтому вышел из дома.

Я остановился и посмотрел на всех, пытаясь понять, как они все это восприняли.

– В такую погоду? – Куинн не стал скрывать свой скепсис. – В среду вечером от холода яйца отваливались. Даже угонщики с Блэкберд-Лейс лежали под одеялами с «Хорликсом»[53] в руках.

– Но жена его действительно беременна, – заметил Гислингхэм. – Я видел ее фото в «Фейсбуке». Она такая крупная… Думаю, что она действительно могла его разбудить. – При этих словах Куинн фыркает, и Гис слегка краснеет. – Я просто сказал. Знаю, как это бывает.

– Ладно, – говорю я, – давайте начнем с проверки алиби Кёйпера, как мы делали бы это при любом расследовании. Особое внимание дорожным камерам и распознавателям номеров в радиусе одной мили от Саути-роуд. Надо выяснить, был ли Кёйпер в ту ночь где-то недалеко от дома – неважно, пешком или на машине. А потом пригласите его, чтобы снять с него отпечатки пальцев. Пусть знает, что мы не шутим.

Гислингхэм кивает Куинну, но я готов поспорить, что Гарет перепоручит все это Бакстеру. Тому всегда достается все самое тяжелое.

Я снимаю куртку со спинки стула.

– А я еду домой. Но прежде хочу нанести визит Анабелле Джордан.

* * *

Дом на одну семью в эдвардианском стиле расположен в стороне от Банбери-роуд к северу от Саммертауна. Место чем-то напоминает Саути-роуд, но только в уменьшенном масштабе. Те же самые эркеры, те же самые остроконечные крыши, такие же деревянные украшения на штукатурке с каменной крошкой. Здесь живет много ученых – из тех, кому повезло купить тут недвижимость, пока она была доступна. Теперь же они могут позволить себе дома в Кидлингтоне[54]

и дальше за ним, а хоромы в викторианском стиле, изначально построенные для ученых, теперь ждут банкиров-инвесторов. Или китайцев.

Когда Джордан открывает дверь, мне совершенно ясно, что она не подозревает, кто я.

– Слушаю вас. Что вам надо?

– Детектив-инспектор Адам Фаули. – Я предъявляю свое удостоверение. – Могу я войти, профессор Джордан?

Она слегка хмурится. Не зная, как ей поступить, смотрит вглубь дома. Оттуда доносятся голоса, детский визг и стук тарелок.

– У нас гости, – говорит она. – Семья моей жены…

– Я не займу у вас много времени.

– Хорошо, – говорит Джордан, поколебавшись.

Ясно, что гости расположились на кухне, поэтому она проводит меня в гостиную. В ней царит артистический академический хаос. Полки, набитые книгами, разностильная мебель, дополнительные декоративные украшения ярких цветов, разбросанные там и тут.

Джордан закрывает за нами дверь.

– Что я могу для вас сделать, инспектор? Если вы по поводу Майкла Эсмонда, то я уже говорила с вашими подчиненными.

– В этом все дело, профессор. Вы с ними уже говорили и умудрились ни разу не упомянуть Йюрьена Кёйпера в вашей беседе.

Мгновение она прожигает меня своим взглядом, а потом отводит глаза. Подходит к софе и садится.

– Мои офицеры особенно интересовались, были ли у Майкла Эсмонда конфликты с кем-то из коллег, и вы им ответили: «Я об этом не знаю». Вы что, действительно хотите убедить меня в том, что ничего не знали о рецензии, написанной Эсмондом? Если это так, то, должен вам сказать, мне будет очень трудно в это поверить.

– Конечно, знала. – Она вздыхает. – Это был какой-то кошмар… – Поднимает на меня глаза. – И, если хотите, во всем я виню только себя. Когда ко мне обратились из литературного приложения «Таймс» с просьбой порекомендовать кого-то, кто сможет отрецензировать монографию Йюрьена, я предложила Майкла. Мне и в голову не могло прийти, что он… так… так…

– Сработает так топорно?

– Вижу, вы прочитали… – Ее лицо мрачнеет. Она складывает руки на коленях. – В таком случае вы уже знаете, что Майкл обвинил Йюрьена в манипуляции данными для доказательства своих выводов. А в такой небольшой и замкнутой на себе самой области науки, как наша, это рассматривается как серьезное преступление, а не как легкая провинность.

– А он это действительно сделал? Я про манипуляцию фактами?

– Разбирательство еще не закончено. Но я очень удивилась бы, зная Йюрьена, если бы он это сделал. В то же время тот Майкл, которого я, как мне казалось, знала, никогда не выдвинул бы подобного обвинения, не будь у него на руках неопровержимых фактов.

– А что насчет передачи на телевидении?