Выхода нет

«А почему не Куинн?» – задает себе вопрос Эрика. Но ничего не говорит. У нее свои дела с Куинном – опрометчивая, но, к счастью, короткая связь, о которой, как она подозревает, знают слишком многие. И Фаули – уж точно.

– Конечно. Нет проблем.

– А ты раньше сталкивалась с обгоревшими?

– Да нет, не приходилось, – отвечает Сомер, немного поколебавшись. Если по-честному, то она была всего на одном вскрытии. Противная, но достаточно нудная процедура.

– Всегда что-то происходит впервые, – говорит Гислингхэм. – Все будет в порядке. – Он делает паузу, потом заканчивает: – Захвати с собой мятные таблетки.

* * *

Запись беседы с Беверли Дрейпер по адресу:

Саути-роуд, 21, Оксфорд, 08:45

Беседу провел детектив-констебль А. Бакстер.

А.Б.: Как я понимаю, это вы позвонили в «три девятки», миссис Дрейпер?

Б.Д.: Да, я. Меня разбудил сын – у него был ночной кошмар. Окна его спальни смотрят как раз в ту сторону. Я услышала шум – вроде как звон бьющегося стекла. Подумала, вдруг это грабитель, и отдернула штору. И сразу же увидела пламя. Помню, еще подумала, что горит, должно быть, уже давно, так огонь разбушевался. Но там очень много деревьев – дом совсем не виден с дороги. Так что пожар никто не заметил.

А.Б.: И в ноль ноль сорок семь вы позвонили в экстренные службы?

Б.Д.: Именно так.

А.Б.: Вы никого не заметили возле дома? Может быть, кто-то убегал?

Б.Д.: Нет. Как уже сказала, я спала, пока меня не разбудил Дилан. А вы не знаете, как они? Я имею в виду семью.

А.Б.: В настоящий момент я не имею права разглашать какую бы то ни было информацию.

Б.Д.: Я видела, как Мэтти увезла «Скорая», но в Интернете пишут, что Майкл и Саманта исчезли. Этого же не может быть? То есть я хочу сказать…

А.Б.: Как я уже сказал, в свое время будет сделано официальное сообщение. Расскажите, что вы знаете об этой семье. В Рождество и Новый год они были здесь, не так ли? Не уехали к родственникам? Не катались на лыжах?

Б.Д.: Мне кажется, они не катаются на лыжах. Да, они все время были дома. В школе накануне сочельника устраивали рождественские песнопения, и все мы там были.

А.Б.: И что, к ним никто не приезжал? Вы не знаете, кто еще мог быть в доме вчера вечером?

Б.Д.: Ну, я не уверена…

А.Б.: Нам необходима ясность, кто еще мог там быть. Члены семьи? Друзья? Подумайте.

Б.Д. (после паузы): Честно говоря, насколько я понимаю, они были людьми не слишком компанейскими. Когда мы сюда переехали, то пригласили их, как это обычно делается, а Саманта тогда сказала, что предложит мне на выбор несколько дней, когда они свободны, но дальше этого дело так и не пошло. Летом прошлого года у нас была вечеринка в саду, и они пришли, но мне кажется, что это была только дань вежливости. Они тогда быстро ушли.

А.Б.: А как насчет их родственников?

Б.Д.: Отец Майкла умер – это я знаю точно. Мне кажется, что его мать в одном из домов для престарелых. По-моему, где-то недалеко от Вантеджа. Никогда не слышала, чтобы Саманта упоминала о своей семье.

А.Б.: Как мы понимаем, в семье была машина, но возле дома ее не оказалось.

Б.Д.: Машина у них точно была. «Вольво» – универсал. Довольно старая. Белая. Не знаю, почему ее нет на подъездной дороге, – обычно она стоит именно там.

А.Б.: А вы не знаете, куда могла бы поехать Саманта?

Б.Д.: Так, значит, она действительно пропала…

А.Б.: Я уже говорил вам, что мы официально не комментируем…

Б.Д.: Не волнуйтесь. Я все поняла. Но – нет, ни малейшего представления.

А.Б.: И вы не можете назвать никого, с кем нам надо было бы связаться?

Б.Д.: Простите, но у нас были не те отношения.

* * *

В морге даже холоднее, чем на улице. Под халатом на Сомер надето два свитера – дополнительный посоветовала Эверетт («Когда у тебя застучат от холода зубы – а так и будет, – ты уже не остановишься»). Тело лежит на металлическом поддоне. Крохотный мальчуган. Захария. Хотя Эрика сразу же поняла, что знание его имени лишь ухудшает ситуацию. На коже все еще видны остатки голубого одеяла, но под ними тело жутко обезображено. Мертвенно-бледная поверхность тела разукрашена пятнами желтого и пузырями красного цвета; висят полоски комковатой, покрытой копотью сгоревшей кожи. Голова ребенка повернута в сторону, мягкие детские локоны сгорели, губы сморщились и стали словно восковыми. Эрика глубоко вздыхает, и этот вздох слишком напоминает всхлип. Один из ассистентов поднимает на нее глаза:

– Знаю. А когда это ребенок, то вдвойне дерьмово.

Сомер кивает, не решаясь заговорить. Прямо сейчас она может думать лишь о запахе. Все эти сверхреалистичные постановки вскрытия Эрика уже видела по телевизору; единственное, к чему она не была готова, так это к вони. Даже сквозь маску тело воняет, как сгоревший боров. Про себя она благодарит Гислингхэма за то, что посоветовал захватить с собой мятные таблетки, и, сглотнув, пытается взять себя в руки.