Выхода нет

– Ей было всего пятнадцать, твою мать… Пятнадцать!

– Я знаю. Послушай, тебе придется мне поверить. – Филипп краснеет. – Если бы я знал, что она беременна…

– И что? Вы бы на ней женились? Не смешите меня… Ваш папочка все решил бы.

– Я о деньгах. Я мог бы дать ей денег.

– Вы дали бы ей денег, чтобы она избавилась от меня, – голубые глаза превращаются в две льдинки.

– Не говори глупостей. Ты же знаешь, что я не это имею в виду. Если бы я знал, то нашел бы правильный выход.

– Да вы не волнуйтесь. – Гарри горько усмехается. – У вас еще будет шанс. Я – ваш сын. Старший сын старшего сына. А это значит, что все это – мое.

Он показывает рукой на дом. Филипп видит, как из своего кабинета появляется Майкл и подходит к жене. Та смотрит на него, заслонившись рукой от солнца. Они обмениваются парой слов, после чего он раскладывает еще один шезлонг и устраивается рядом.

– Я попросил юриста изучить завещание, которое нашел здесь, – говорит Гарри. – Готов поспорить, душеприказчики не знают, что ваш брат живет здесь, так ведь? Более того, готов поспорить, что вы даже не удосужились испросить у них разрешения.

– У нас с ним неформальное соглашение. – Филипп краснеет.

– То есть это означает, что я прав. Мой юрист считает, что у него нет права жить здесь. Вот если здесь не хотите жить вы, то это ваше решение, но после этого право на жилище переходит ко мне, а не к нему. Что же касается меня, то я жду уже достаточно долго. Так что наступила моя очередь. И именно поэтому я приехал. В поисках вас.

– Но ты же не думаешь, что я немедленно выкину их со двора? Это уже чересчур.

– Чересчур было оставить пятнадцатилетнюю девочку с ребенком на руках. Чересчур было расти в нищете, потому что семья твоей матери отказалась от нее. Чересчур было узнать, что твой папаша купается в деньгах, но при этом не послал тебе ни одного гребаного пенни…

– Мы в деньгах не купаемся. Не купались раньше и уж точно не купаемся сейчас.

– Отлично. Как уже сказал, я хочу получить то, что мне положено. Свою честную долю.

– Тебе придется подождать какое-то время. – Филипп снова вздыхает. – Все это… все это как гром на голову – я просто в шоке… А ты, так же как и я, прекрасно знаешь, что ему сейчас тоже очень непросто.

– Ладно, понял. Я не собираюсь осложнять жизнь Сэм и мальчишкам, если только это в моих силах. На вас мне, честно говоря, наплевать, но они… они стали частью моей семьи.

– Я поговорю с ним, когда будет подходящий момент, – обещаю.

– Шесть месяцев, – говорит Гарри, вновь включая газонокосилку. – Даю вам шесть месяцев. Если к тому времени вы ничего ему не скажете – я сделаю это сам.

* * *

– И когда же вы сказали?

– А я так и не сказал. – Филипп опять отворачивается.

– Вы так и не сказали Майклу, что Гарри – ваш сын? Вы не сказали, что ему с семьей придется убраться из дома?

– Не было подходящего момента. Майк и так был по горло в дерьме. Все эти проблемы с Сэм, с Ма, вся эта грязь на работе… Мне казалось, что он уже на пределе.

– То есть вместо того, чтобы решить эти проблемы, – я вздыхаю, – вместо того, чтобы ответить за свои собственные действия, вы решили отправиться в Хорватию и оставить все это дерьмо позади?

– Все было не так, – быстро отвечает Эсмонд.

– А как все было? Потому что я боюсь, что со своей точки зрения…

– Я поговорил с душеприказчиками, – отвечает Филипп. – В июле. Прежде чем уехать из Англии. И спросил, прав ли Гарри в своих предположениях.

– И?..

– Они практически подтвердили то, что он сказал, – на лице Эсмонда появляется гримаса. – Сказали, что если Гарри хочет жить в этом доме, то они не видят причин отказать ему – конечно, в том случае, если Гарри докажет, что он мой сын. Наилучшим решением они назвали его совместное проживание в доме вместе с Майклом, но шанс на то, что это сработает, был нулевым. Даже если бы они оба пришли к соглашению.

– Вы сделал тест ДНК?

– Да. – Он кивает. – Но это была простая формальность. Я знал, что Гарри говорит правду. Он выглядит – выглядел – в точности как Джинни.

Он вновь смотрит куда-то вдаль, за мое плечо. В сторону залива.

– Но Майкл каким-то образом обо всем узнал, так? Как это произошло – ему сказал Гарри?

– Нет. – Эсмонд качает головой. – Мне удалось убедить его дать мне еще время. Но Майкл сам обо всем догадался. В ту ночь, когда звонил мне из этой лачуги, он сказал, что слышал, как Гарри рассказывал Сэм о каком-то пудинге, который его мать обычно готовила на Рождество. Такое блюдо готовят только в Пуглии[110]. Майк помнил, что ел нечто подобное в доме Джинни. Таких совпадений не бывает. А тут еще эта гребаная татуировка…

По моему лицу он видит, что я не понимаю, о чем идет речь.

– У Гарри на груди была татуировка. Ягоды можжевельника. Он сказал Майклу, что это в честь его матери. Ее имя значит «можжевельник».

– Понятно… То есть, хоть Гарри и не говорил ничего в лоб, он не слишком хранил этот секрет, не так ли?

– Он рисковый парень, – лицо Филиппа мрачнеет. – Как и его отец. Мне кажется, что он получал удовольствие от опасности.