Выхода нет

В.: Вы говорите, что индивида нет.

У. Г.: А где индивид?

В.: Я чувствую, что я индивид.

У. Г.: Ты не индивид.

В.: Но всё равно я чувствую себя индивидом.

У. Г.: Твоё чувство ничего не означает. Индивид, о котором ты говоришь, создан твоей культурой. Ты создаёшь этот несуществующий индивид.

В.:

Разве я не обособлен от этого тела и того тела?

У. Г.: Нет, ничуть.

В.: Как мы связаны?

У. Г.: Если ты примешь то, о чём я говорю, это будет очень опасная ситуация. Ты потеряешь свою жену, вот увидишь.

В.: Никаких отношений?..

У. Г.: Никаких отношений. Извини…

В.: Я этого не хочу.

У. Г.:

Ты этого не хочешь? «Как можно просить этого?» — это всё, что я могу сказать. Ты только лишь пытаешься поместить меня в рамки, называя меня просветлённым. Этот парень [У. Г. показывает на своего гостя из Дели] говорит каждому: «Тут живёт Иисус. Зачем мне ходить в церковь?» Он рехнулся. [Смех] Не кажется ли вам, что все они [религиозные люди] создали неразбериху для нас? Они заложили основу для краха.

В.: Ну а Вы разрушаете их…

У. Г.: Я ничего не разрушаю.

В.: Позвольте, я закончу свою реплику…

У. Г.: Давай.

В.: Будда сказал «Пройди через это». Также Иисус, чтобы достигнуть этого — просветления, или мокши…

У. Г.: Но ты ни к чему не пришёл. Даже те, кто заявляет, что добились этого, на самом деле ни к чему не пришли.

В.: Насколько я понял, нет нужды стремиться к ответам, потому что все ответы происходят на самом деле из ответов, которые у нас уже есть.

У. Г.: Но есть ли способ освободиться от этого механизма?

В.: Разве он не является своего рода составляющей или выражением этого состояния?

У. Г.: Я больше никак не могу указать на опасность, связанную с твоими поисками того, что бы ты ни искал. Понимаешь, есть это самое движение удовольствия. Я не против движения удовольствия. Я не проповедую гедонизм и не выступаю ни за какие «-измы». То, что я говорю, представляет собой угрозу для тебя, каким ты себя знаешь и ощущаешь. Тебе совершенно необходимо подогнать меня под эту систему [Будды, Иисуса и других], а если тебе это не удастся, ты скажешь: «Как он может быть вне этого?» Выход для тебя в том, чтобы либо полностью меня отвергнуть, либо назвать меня мошенником или шарлатаном. Понимаешь, чувство «Как все они могли ошибаться?» не позволяет тебе слушать меня. Или же ты разворачиваешь это по-другому и говоришь, что суть того, что произошло с У. Г. и с ними, — одна и та же, только выражение разное.

В.: Если идти ещё дальше, то я чувствую, что правильное для Вас, в смысле уровня осознания, не обязано быть верным для меня. Вам, возможно, нет дела до меня…

У. Г.: Ты меня нисколько не волнуешь. Ты можешь оставаться в аду, гнить там и делать что тебе вздумается. Я здесь не для того, чтобы спасать тебя. Я не имею в виду лично тебя.

В.: Да, я понимаю.

У. Г.: То, что я говорю, не имеет социального значения. У меня есть мнения обо всём в этом мире. У тебя свои убеждения, и я также могу выражать мнения и суждения о чём угодно. Но мои мнения и суждения не более важны, чем мнения и суждения твоей матери или водителя такси. Думаешь, если ты чиновник НАС[5], то твои мнения имеют больше веса? Я читал лекции о глубинном единстве всех религий по всему миру. [Смех]

В.: Но то, что Вы обнаружили…

У. Г.: Я ничего не обнаружил. Это-то и странно.

В.: А чего Вы хотели, сэр?

У. Г.: Я хотел мокши, как у Будды. Какая, по-вашему, есть у меня или была у Иисуса Христа.

В.: Вы имеете в виду непрерывное состояние счастья. [Смех]